Дочь Эйтны - Карин Рита Гастрейх
Отряд Тэсары спускался по длинной извилистой дороге к реке, щель металла и кольчуги соответствовала их походке. Фурма была глубокой и сильной, ее воды плескались об илистые берега. Вдоль широкого каменного моста, который недавно захватили люди Пенамора, висели знамена Рёнфина. Победа, небольшая, но добытая с большим трудом, избавила их от гораздо более длительного марша к Нью-Линфельну на юге. Основная часть армии Рёнфина теперь расположилась лагерем к югу от ворот Селкинсена, а на западном берегу остался небольшой гарнизон для защиты Тэсары и ее дочери.
Пенамор и Савегр приветствовали Тэсару в полном вооружении. Блеск регалий Савегра затмил более скромные цвета Пенамора, и Тэсаре пришлось подавить импульс первой поприветствовать галийского принца.
Пенамор спешился, шагнул вперед и взял Тэсару за руку.
— Моя племянница, принцесса Рёнфина и королева Мойсехена! — его щеки покраснели от волнения. — Если бы войну можно было выиграть с помощью красоты, я бы немедленно отправил всех наших мужчин домой.
— Не следует растрачивать лесть на старух, дядя.
— Ха! — Пенамор откинул голову в смехе. — «Старуха», — говорит она. Думаешь, она старая, Савегр?
— Нет, — галийский волшебник поклонился, темные глаза смотрели на Тэсару так, что ее сердце учащенно билось. — Она не старая.
Пенамор притянул Тэсару поближе и понизил голос.
— Сестры не нанесли такого большого ущерба, как я опасался. В тебе еще остались кое-какие хитрости, племянница. Не думай, что я не заметил.
— Дядя, я никоим образом не поощряла…
— Тогда пошли! — он отпустил ее, раскланялся и вернулся на свою лошадь. — У нас есть город, который нужно завоевать.
Желудок Тэсары скрутило, когда они пересекли широкую реку и попали на территорию, которая когда-то была ее домом. Пенамор ехал справа от нее, Савегр — слева. Им предшествовали традиционные знамена Мойсехена, серебряные драконы, танцующие на фоне пурпурной ночи.
За ними следовала когорта рыцарей и копейщиков. Большинство из них представляли благородные дома Рёнфина, хотя несколько семей из Нового Линфельна уже присоединились к их делу. Ходили слухи, что на подходе новые. Порт когда-то принадлежал отцу Тэсары, и лояльность его семей сильно тяготела к ее делу.
По берегам рубили деревья. Стволы трещали. Зеленые кроны дрожали и падали. Листья с шипением мчались к своему концу. Мужчины с голым торсом сдирали листву и ветки со стволов. Они привязывали свою добычу к вьючным животным и утаскивали бревна прочь, их продвижение питало сеть, которая вела к различным точкам за пределами городской стены, где осадные машины устанавливались быстрее, чем Тэсара могла себе представить. Высокие башни на колесах возвышались над какофонией молотков и криков людей. Огромные машины были готовы швырять во врага камни и пламя.
— Вы, должно быть, мало верите в эти переговоры, — сказала она дяде, — раз заставили ваших людей работать с такой скоростью и пылом.
Пенамор рассмеялся.
— Я просто пытаюсь прояснить выбор, стоящий перед ними. Примите прекрасную и доброжелательную королеву, которую мы вернули домой, или потерпите полную гибель. Это кажется достаточно простым решением, но дураки, как известно, упрямы.
— Я хочу, чтобы с ними обращались милосердно, независимо от обстоятельств их капитуляции.
Пенамор искоса взглянул на нее.
— Я так и представлял.
— Я говорю серьезно, дядя.
— Как и я. Это война, Тэсара, и мы играем по ее правилам. Если город сопротивляется, он будет разграблен. Ни вы, ни я, ни кто-либо другой не можем ничего сделать, чтобы остановить это.
Тэсара прикусила язык, решив вернуться к этому разговору при более сдержанных обстоятельствах. Она не допустит, чтобы армия Элиасары вошла в Мойсехен как банда воров, насильников и убийц, разрушающая то наследие, которое стремилась восстановить принцесса. Пенамор мог желать мести, но Элиасаре нужно было королевство, безопасное и целое, процветающая земля, которой можно было бы править.
Лорд-регент приказал отряду остановиться.
Впереди стояли внушительные ворота Селкинсена, огромные дубовые двери, искусно украшенные гербами правящих семей и защищенные тяжелой решеткой. Тревога текла по венам Тэсары, когда она осматривала высокие крепостные валы. Она могла видеть мужчин на зубчатых стенах, стрелы, готовые пронзить ее грудь. Она чувствовала ясность их взглядов, вкусила соль их смертоносной решимости.
Давным-давно, когда Тэсара была недавно обручена, люди Селкинсена приветствовали ее песнями и церемониями и бесчисленными прекрасными подарками. Теперь они приготовили жестокое сопротивление. Вдоль валов собралась толпа мужчин и женщин. Тэсара увидела детей на плечах родителей; судьбы целых семей были прикованы к упорству тех, кто их защищал.
Пенамор наклонился ближе.
— Мы продвинемся не более чем на тридцать шагов отсюда, Тэсара.
Она кивнула, горло пересохло, хотя пульс был ровным.
— Понимаю.
Удушающая тишина повисла на стенах города и на почерневших полях, поглощая звуки лагеря Пенамора, удары металла о дерево и дерева о металл, крики, вопли и монотонное пение, стонущие и падающие деревья.
— Я поеду рядом с тобой, — сказал Пенамор. — Савегр и его галийские советники остаются здесь. Они должны понять, что вы и ваша дочь возвращаетесь, чтобы предъявить законные требования. Мы не можем допустить, чтобы они подумали, что это вторжение насильственных королей.
«А разве это не так?»
Но Тэсара прикусила язык и воздержалась от слов,
Со стены раздался крик, за которым последовали звуки труб. Решетка поднялась, и ворота открылись. Напряжение металлических атрибутов и скрип дерева резали уши Тэсары. Мгновение глубина арочного входа оставалась окутанной тьмой. Затем появились знамена из золота и темно-синего цвета, развевающиеся над процессией вооруженных людей. Сердце Тэсары упало, она увидела новый герб Мойсехена над цветами Селкинсена: черный дракон ее мужа переплелся с серебряным драконом его шлюхи.
Пенамор фыркнул.
— Хорошо. Я бы сказал, что их верность очевидна. Давайте не будем больше тратить наше время и рисковать твоей жизнью с этим ряженым представлением. Пойдем, Тэсара. Я вполне готов начать вбивать этих людей в землю.
— Нет, — Тэсара протянула руку. — Позвольте мне поговорить с ними, дядя. Мы должны дать жителям Селкинсена возможность присоединиться к нам с миром.
Процессия приближалась, Тэсара искала в их рядах кого-нибудь, кого она узнает.
Лорд, который вел их, остановился на благоразумном расстоянии. Он внимательно наблюдал за Тэсарой и ее дядей. Светло-русые волосы обрамляли длинное и серьезное лицо с выдающимся носом. Она вспомнила его имя.
— Ремиас Херенсен! — воскликнула Тэсара. — О боги, как ты вырос.
Черты лица молодого лорда расслабились, хотя он не ответил на ее улыбку:
— Надеюсь, я вырос за эти десять лет.
Тэсара улыбнулась. В последний раз, когда она видела Ремиаса, он был на пороге зрелости, стремясь принять серьезное бремя дома
