Хранительница болот - Наталья Николаевна Тимошенко
– Твоя мама права, – вынуждена была признать я. – Это ведь не обычная охота. Что, если на самом деле не на волка там охотятся? Волколак – тоже нечисть. И даже я не знаю, как на облаву отреагируют его сородичи. Что, если они встанут на его защиту? Все, кто уходит сейчас в лес, – я бросила взгляд на толпу мужчин, – могут не вернуться.
– И что? – вздернул подбородок Кирилл. – Теперь мне надо трусливо спрятаться?
– Это не трусость. Это здравый смысл. Каждый должен заниматься тем, что умеет, уже хотя бы для того, чтобы не мешать другим. Более того, возможно, мне придется тоже уйти в лес. Кто тогда защитит Юльку при необходимости? Как я уже говорила, нечисть может встать на защиту волколака, и, если я буду в лесу, дома должен остаться кто-то, на кого я могу положиться.
– Мамка остается, – буркнул Кирилл, но уже не так недовольно. Кажется, возможная необходимость защищать Юльку заставила его пересмотреть приоритеты.
Охотники ушли в лес, а мы остались. Вера и тетя Аня хлопотали на кухне, поскольку жены многих из тех, кто отправился на охоту, остались у нас ждать мужей. Периодически заходили другие соседи, и всех их нужно было накормить и напоить, так уж заведено в деревнях, а мне не хотелось менять устои.
Мы же с Юлькой не могли усидеть на месте, все время были на улице, прислушивались к звукам со стороны леса, но ни разу до нас не донесся ни один выстрел.
Время близилось к полуночи, над лесом взошел пухлый уже серп месяца, зажглись миллионы звезд, застрекотали в траве цикады. А я чувствовала, что меня почти физически тянет в лес. Будто я должна быть там, помогать, как помогала когда-то Агния. Чем помочь, как, я не знала, но веревка, связывающая меня с болотом, становилась все короче. В конце концов я сдала Юльку на руки Кириллу и направилась в сторону леса, не слушая возражений сестры.
Когда ярко светящиеся окна Большого дома скрылись за деревьями, я почувствовала еще кое-что: лесная и болотная нечисть была недовольна. Пусть существа пока не вставали на защиту волколака, но им не нравилось, что по их территории ночью ходит толпа вооруженных людей, они были недовольны тем, что нарушают их покой. Они терпели грибников и ягодников, позволяли охотиться одному-двум охотникам, но сейчас на их территории было слишком много чужаков.
Со всех сторон до меня доносился их шепот: «Чужжжие, убериииии». Если перестать прислушиваться, то голоса их сливались друг с другом, превращались в обычные лесные звуки: шелест листьев, стрекот цикад, журчание ручья, но, если напрячь слух, можно различить слова. Наверное, правильно напрягать слух могла только я, другим людям это было недоступно, но они, как и я в первые дни, до того, как подписала контракт с Паном Брынзой, кожей чувствовали что-то необычное.
И я не знала, что делать. Не знала, как помочь тем, кто бродит в темноте, рискует своей жизнью, защищая нас от того, от кого должна была защищать я.
Несколько часов ничего не происходило. Я стояла уже за забором, на самом краю болота, прислушиваясь к звукам в лесу. А там не происходило ничего необычного. За моей спиной, за открытой калиткой остался Большой дом, наполненный светом и людьми, а впереди были лишь темнота и неизвестность. Небо еще оставалось темным, но, даже не глядя на часы, я чувствовала: скоро рассвет. И ровно за минуту до того, как первая розоватая краска мазнула бы небо на горизонте, в глубине леса послышались выстрелы. От первого я вздрогнула, будто очнулась ото сна, в который уже успела погрузиться, выпрямилась, что было сил вгляделась в густую, как кисель, темноту между деревьями.
Спустя минуту раздался еще один выстрел, затем еще два друг за другом. В лесу что-то происходило, нечисть, уже было успокоившаяся, тоже заволновалась. Выглянул из болота Багник, прибежали перепуганные Гаёвки.
– Что там? – шепотом спросила я у них, но они лишь покачали головами, о чем-то шепчась друг с другом.
Я попробовала было сунуться вперед, но тут же провалилась в болото почти до колен и вернулась обратно. В такой темноте мне ничего не стоило уйти в воду с головой, и даже если Багник не позволит мне утонуть, все равно приятного мало.
По верхушкам деревьев словно бы пробежал ветер, зашуршал сухим мхом на толстых стволах, разбудил птиц. Лес ожил, загомонил, защебетал. И я потеряла ту тонкую нить, которая словно связывала меня с охотниками, перестала понимать, где они, что происходит, а потому не услышала их приближения.
Они появились из темноты внезапно, большой шумной толпой, что-то громко обсуждали. Заметив меня, остановились. И еще до того, как я успела задать вопрос, один из мужчин – я помнила, что его зовут Андрей, – сказал:
– Подстрелили мы его!
– Дед Кастусь подстрелил, – добавил другой охотник, тот самый, что осматривал Егора. – Ничего, что старый, глаз все равно меткий.
– Опыт не пропьешь, – расхохотался третий.
Дед Кастусь же был не так бодро настроен.
– Падстраліць мала, трэба яшчэ, каб ён іздох.
– Сдохнет, куда денется! – уверенно махнул рукой Андрей. – Вы ему, видать, в плечо попали куда-то, хромал он сильно, когда убегал. Охотиться не сможет, вот и сдохнет. Или кровью истечет.
– А почему не добили? – спросила я.
– Убежал, – махнул рукой охотник. – Болота тут топкие, мы сунулись за ним, да куда там! Вон, Славка по пояс провалился, – он кивнул на молчаливо жующего сигарету мужчину, мокрого и грязного. – Еле вытащили. А тварь эта тут, поди, каждую кочку знает.
Охотники прошли мимо меня к дому, скрылись за калиткой, а я так и осталась стоять, глядя в начинающую рассеиваться темноту. Сердце тревожно сжималось, но я не понимала почему.
Глава 24
Лишь к обеду в нашем доме снова стало тихо и спокойно. Вернувшиеся из леса охотники, возбужденные и голодные, долго сидели в столовой, уплетая то, что наготовили Вера и тетя Аня, без конца повторяли все, что пережили в лесу, и каждый раз их рассказ обретал новые подробности.
По всему выходило, что сначала они долго не могли напасть на след, искали логово, но знания вызванного из города охотника, специализирующегося на волках, не помогали. Волк хорошо спрятал свое лежбище, да и топкое болото играло ему на руку. В конце концов им все же удалось напасть на след и загнать серого в угол. Тот, как и рассказывал пострадавший лесник, был огромных размеров. Городской специалист признался, что таких особей никогда не видел, даже сомневается, что это обычный серый волк, который водится в лесах Беларуси. Слишком уж у него необычный окрас шерсти, слишком большие размеры.
Загнанный волк не стал нападать на охотников, как те ожидали. Он пытался скрыться, убежать по кочкам в глубину леса, но провалился сам. Тогда-то дед Кастусь и попал в него. Волк завыл, с трудом выбрался из болота и все-таки скрылся. Сам дед Кастусь признавался, что имел возможность выстрелить еще раз, но что-то словно мешало ему, дергало за ружье, не давало прицелиться. Очевидно, нечисть все-таки не рискнула защищать волколака напрямую, не хотела вступать в конфронтацию с людьми, но хоть немного помочь все-таки смогла.
Когда все наконец покинули наш дом, а Юлька и тетушки отправились отдохнуть после бессонной ночи, я вышла на террасу. Мне бы тоже не помешало прилечь, я ведь не спала всю ночь, но чувствовала, что не усну и сейчас. Сердце билось быстро, сильно, адреналин в крови никак не хотел растворяться и дарить мне то блаженное отупение, которое обычно наступает после сильного стресса. Невидимая нить по-прежнему звала, тянула меня в лес, и я не стала сопротивляться. Думала, что-то нужно нечисти, но в лесу было на удивление тихо. Даже вечно веселые Гаёвки не выглядывали из-за деревьев, не показывались на поверхности черных луж пузыри от дыхания Багника.
Прежде, чем я осознала, куда иду, впереди показались знакомые высаженные в ряд ели, за которыми скрывался, как я теперь уже знала, Желтый дом. Иван
