Предвестник бури - Андрей Еслер
Спустя, наверное, минуту, мне удалось ухватиться за нить. В плане ощущений ничего не поменялось: в спину упирался тот же взгляд, воображаемые руки в тумане ничего не чувствовали, но я заставлял себя тянуть за ниточку, пока не понял, что знаю наблюдающего. Это странное осознание просто высветилось в голове, не требуя каких-то доказательств или логических подтверждений.
Нить вытянула ко мне яркий шарообразный фонарик, этакий сгусток света, внутри которого мелькали образы, среди которых я смог разглядеть лицо. Шарик пылал, из него выливался яркий свет, как из стакана молоко, и расплескивался вокруг. Отделяющиеся искры света ещё какое-то время летели вниз, пока не исчезали в тумане, затухая.
В надежде добавить к картинке звук, я прислушался. Но спровоцировал совсем другое — почувствовал чужие эмоции. Настороженность, грусть, злость — эти были самыми яркими. Причём злость не концентрировалась на мне, скорее обладатель взгляда злился на самого себя.
— Никс, как дела с обмундированием и комплектацией охраны для рудников? — открывая глаза, спросил я человека, стоявшего за спиной.
В ответ раздался удивлённый смешок.
— А вы не перестаете поражать, барон, — прозвучал низкий голос командира стражи.
— Не без этого, — я хмыкнул, отмахнувшись. Но сама способность распознавать людей подобным образом мне понравилась. Это могло стать очень полезным умением в будущем, особенно, при моём-то везении заводить врагов…
Никс вышел вперёд, встал со мной рядом на крыльце. Мне пришлось слегка поднять голову, чтобы посмотреть мужчине в лицо. Тот был спокоен и сосредоточен, глаза продолжали контролировать местность.
— Я слышал часть вашего разговора с Оркисом. Если вы планируете увеличить штат рабочих, то нужно больше воинов. Одного моего отряда будет мало, — Никс покачал головой. — А новые воины будут стоить золота…
— Золото сейчас не проблема, — вздохнул я, про себя горько усмехаясь самому факту, что говорю подобное. — А вот…
— Вы про вчерашнее? — с пониманием спросил командир.
Да, не один я тут обладал неплохой догадливостью. И это в некоторой мере радовало.
— Да, — поделился я, опуская голову. Хорошо, что Никс в курсе произошедшего. Тот факт, что могу обсудить это дело с ним, слегка облегчал мои думы. — Не знаю, чего и ждать теперь.
— Сейчас и узнаем, — мужчина вдруг почти зарычал с какой-то странной злостью.
Я удивлённо вскинул голову, сначала глядя на командира, но понимая, что он смотрит во двор, проследил взглядом в том же направлении.
И с полным непониманием воззрился на девушку, что сейчас закрывала калитку, ступив на территорию поместья. Высокая, в тёмных кожаных штанах для конных прогулок, свободной белой рубашке и с внушительной белокурой косой, перекинутой через плечо на грудь.
Она неторопливо осмотрелась по сторонам, морща носик, как будто вляпалась в дерьмо. Затем приложила руку ко лбу козырьком, пряча глаза от яркого света поднимающегося солнца и будто высматривая что-то.
— Пора вешать замок, — процедил Никс еле слышно. — Амбарный.
— Не поместье аристократа, а проходной двор какой-то, — так же тихо согласился я с ним, продолжая рассматривать незваную гостью. — Кто она вообще такая?
Никс в ответ только дёрнул верхней губой, на мгновение оскаливаясь.
Между тем девушка пересеклась взглядами со мной и хищно улыбнулась. Уверенным шагом устремилась к нам.
— Архарт Самвель? — она вроде бы и спрашивала, но тон был такой, как будто выносила приговор. Причём обвинительный.
— Допустим, — последнее время новые знакомства не приносили мне ничего хорошего, поэтому и сейчас я не питал нежных иллюзий. — А кто вы? — в свою очередь смерил её взглядом.
— Скаут династии Шентри, третьего рода империи Менор, — ответила гостья, в усмешке показывая белые зубы. — И, кажется, у нашего рода есть к вам пара вопросов. Пригласите даму в дом, или так и будем разговаривать на крыльце?
Глава 19
Божественный дар
Я молча рассматривал гостью, про себя удивляясь странной реакции Никса. Не замечал за ним подобного агрессивного поведения. Они уже встречались раньше? Нет, узнавания как такового в его или её глазах я не видел. Общая неприязнь? Для этого тоже должна была быть конкретная причина. Но это я выясню позже. А пока мой мозг пытался судорожно вспомнить всё, что я хоть когда-то слышал об этом роде. Шентри, третий род империи Менор. Когда-то давно отец рассказывал мне про четыре старших рода, которые являются опорой империи и оплотом самой могущественной магии, которую им даруют боги-покровители. И каждый род считал одной из основных своих целей именно укрепление своего положения, развитие магии и расширение влияния для своего бога… Бессмертной, всесильной сущности, дарующей людям магию, а взамен требующей поклонения и прославления собственного имени…
* * *
В тёмном, почти забытом зале маленького полуразрушенного храма впервые за многие годы раздавались человеческие голоса. Женские, мужские, детские. Плач и стенания отражались от каменных пыльных стен, разносясь по засыпанным нишам и разрушенным ответвлениям. Свет от одного единственного факела дрожал, рождая пляшущие силуэты на камне, выхватывал из темноты измождённые серые лица, покрытые множеством морщин, шрамов; тусклые погасшие детские глаза…
Люди молились. Негромко, почти безнадёжно. Если в главном храме селения их слёзные просьбы к четырём богам ничего не дали, то чего им ожидать от полуразрушенной каменной статуи богини, жертвенник которой уже очень давно оказывался пуст по всем праздникам, а храм пустовал много лет.
И всё же люди просили. Стоя на коленях на усыпанном песком и мусором полу. На жертвеннике лежал сухой кусок заплесневевшего хлеба, почти теряясь в большой чаше, но это было единственное, что они могли сейчас дать. Их губы шептали о голоде. О засухе, которая постигла эти земли, убивая всё живое. Эти земли, бывшие некогда плодородными, отныне напоминали пустыню. Дожди внезапно прекратились, зелень неестественно увяла, деревья высохли. Заболел и попадал скот, став непригодным для пропитания. Обширные поля, которые раньше были жёлтыми от зреющей пшеницы, теперь отдавали желтизной из-за сухой растрескавшейся мёртвой земли.
Для земель хлебопашцев это было катастрофой и смертельным приговором. Им нечего было продавать, нечего есть самим.
Но как
