Мишень - Анна Викторовна Томенчук
— Не думала, что доживу до момента, когда ты отдашься на милость карателей, детка, — почти ласково проговорила Дуата, когда официант принес ее заказ и испарился.
— Знала бы ты, насколько это может быть приятным.
— И что теперь? Любовь, дети, кухня, дом?
Анна, в этот момент пригубившая напиток, закашлялась, резко поставила чашку на стол и откинулась назад.
— Ты мастер шуток, — сквозь выступившие слезы и кашель пробормотала она.
— Ну почему же. Ты влюблена. Это заметит даже смертный идиот. А я не смертный идиот, и вижу больше. Ты сошла с ума? Собираешься им помогать?
— О нет, — улыбнулась Анна, прикладывая к губам салфетку. — Помогать им — что за чушь. Я просто…
Дуата наклонилась вперед, пристальным взглядом рассматривая ее лицо, будто на нем могло отразиться что-то важное. Какая-то мелочь, за которую она сможет зацепиться — и припереть Анну к стенке, вернуть свою власть над ней. Но не видела ничего. Прекрасное лицо Анны Креймер было спокойным, почти одухотворенным. Она никогда не была такой гармоничной и тихой. Обычно она — феерия. И каждая встреча с ней превращалась в спектакль. Но сейчас….
— Милая, я беспокоюсь, — сменила направление Дуата. — Ты не в состоянии за себя постоять. Ты влюблена в того, у кого достаточно силы и власти, чтобы тебя уничтожить.
— И с чего ты это взяла?
— Не получится, — покачала головой Незнакомка. — Ты можешь обвести вокруг пальца весь Орден. Но не меня.
— Зачем ты вернулась?
Дуата поднялась с места и бросила на стол несколько купюр.
— Потому что пришло время. Ты должна быть готова. Если ты еще со мной…
Анна сложила руки на груди.
— Я сделала все, что ты хотела. И это было приятно, надо признаться. Ему было достаточно тяжело, поверь мне.
— Недостаточно. Ты со мной, Анна?
Повисло тягостное молчание. Еще неделю назад она бы, не задумываясь сказала «да». Ведь так сладка была сама возможность отомстить за родителей. Заставить существо, убившее ее отца, страдать. Так сладко было видеть унижение Винсента, понимать, что ее власть над ним почти безгранична. А сейчас это не имело значения. Нет, она не отрекалась от памяти, не забывала, кто она и почему ее жизнь стала такой. Но Киллиан дал ей слабую надежду на то, что все еще можно изменить. И что теперь?
— Что ты собираешься делать?
— Всех, кто причастен к смерти Пифона, должно настигнуть возмездие, — отрезала Дуата. — Всех. И врагов. И тех, кто пытался изображать из себя друзей.
— Что? Только не говори, что ты…
Анна хотела еще что-то сказать, но заметив то, как изменилось выражение глаз собеседницы, замолчала. В воздухе разливалось ощущение зыбкой напряженности. Змея приготовилась нанести удар, и теперь было известно, кто станет следующей жертвой. Кольцо сжималось. Не хотела бы она оказаться на месте тех, кто оказался под прицелом.
Когда Анна подняла глаза, чтобы повторить вопрос, Дуаты уже не было. На столе осталась странная вещица. Кулон из храмового серебра с вытесненной руной. Креймер не знала ее значения. Она знала только то, что эта вещь когда-то принадлежала ее матери, даже если Веста и не придавала ей значения. Жестокое напоминание о том, что даже когда ты счастлив, в прошлом остались нерешенные вопросы. Анна подобрала кулон и сжала его в кулаке. Потом взяла телефон.
Ролан ответил почти сразу.
— Я знал, что ты позвонишь, — вместо приветствия заявил он.
— Нам надо поговорить.
— Больше, чем поговорить, детка.
— Где и когда?
— Сама решишь. Я не жду от тебя сюрпризов?
Анна разжала кулак и посмотрела на кулон.
— Нет, Ролан. Ты в опасности, я хочу тебе помочь.
Она отключилась за пару мгновений до того, как почувствовала присутствие Киллиана. Первый Советник вошел в кафе, весь заснеженный и холодный, как всегда. Он оглядел залу в поисках и, встретившись с ней глазами, неожиданно улыбнулся. Анна незаметным движением спрятала кулон.
— А я думала, миссис Мун-Барт безраздельно завладела твоим вниманием на этот вечер, — проговорила она, когда Киллиан сел.
— Так вот почему ты сбежала с бала. Забыла оставить туфельку.
— К чему? Ты всегда можешь найти меня по запаху. Я звонила. Ты не ответил.
— Был занят.
— Что ж, — она игриво наклонила голову. — Понимаю. Чем займемся?
— Отвезу тебя домой…
— Скучно…
— … ты соберешь необходимые вещи, — продолжил он, подняв палец в качестве знака «внимание», — и мы поедем ко мне.
Анна улыбнулась.
— Даже так. Ледяной каратель сменил гнев на милость?
— Возможно. Или просто мне удобнее присматривать за тобой, когда ты у меня дома, а не в другой части города.
— Рационализации, Киллиан. Ты мастер рационализаций. Поехали? Чего мы ждем?
Глава шестая
Киллиан
4 января
Треверберг
Кэцуми принесла чай. Она отпустила слуг, чтобы те не имели возможности помешать операции, и теперь сама исполняла их роль. Что ж, это грамотный ход в условиях того, что права на ошибку у нас нет. Ролан слишком стар и умен, чтобы дважды попасться в одну ловушку. Он не из тех, кто совершает поступки без предварительного анализа, иначе Винсент был бы уже мертв. У нас есть цель, есть четкие распоряжения Магистра, есть даже варианты исхода сегодняшнего вечера, которые устроят всех. У нас нет одного — возможности упустить Незнакомца. Хотя бывшая Великая Токийская Судья уже готова снять с него все обвинения за недавнее нападение и покушение на ее единоличную власть над миром тревербергской мафии.
Я молча поблагодарил. Кэцуми встала у окна, напряженная и при этом сохраняющая видимость божественного спокойствия. И вновь на ней привычный всем традиционный костюм. В волосах шпильки храмового серебра, взгляд, как и прежде, прям и несгибаем. Безупречное оружие востока. Один из сильнейших карателей и теперь доверенное лицо Великого Магистра в непростом мире.
Всего лишь женщина.
Я ждал появления нашей звездной пары охотников, Даны и Винсента, пил чай и поддерживал непринужденную беседу, содержание которой не вспомнил бы даже под гипнозом, с Кэцуми. Наблюдал за ней, с удовлетворением отмечая, что она не намерена показывать и тени эмоций, разрывающих ее изнутри. Японка всегда ассоциировалась у меня с катаной: уникальная прочность, смертоносность и бесконечная красота.
Телефон отвлек от разговора. Я удивился, прочитав имя звонившего: Теодора Барт. Авирона не выходила
