Выйду замуж за спасателя - Янка Рам
— Здравствуй, сыночек... - жалобно обращается она к нему.
Мирон прижимается ко мне, настороженно глядя на мать.
Достаю специально купленную игрушку.
— Иди познакомься с сестрой, — отдаю ему.
Беседа на счёт девочки проведена.
Но Мирон мнет игрушку в руках и не торопится.
— Да иди, чё ты? — давит ему в спину Иринка. — Пошмотрим её....
Останавливаются перед коляской.
— На... - всовывает Мирон игрушку в ее маленькие ручки, на которых варежки.
Делает шаг назад. Смотрит.
Девочка неожиданно начинает широко улыбаться ему, роняя пустышку.
Пустышка повисает на пластиковой цепочке.
Мирон поджимает губы, оглядываясь на меня.
— Шмотри-ка! — жмёт Иринка на игрушку у нее в руках.
Начинает играть детская песенка.
— А можно покатать? — просит Иринка.
— Можно... - кивает уныло Рита.
— Десять шагов туда и десять обратно, — показываю им, чтобы были на глазах.
Молча наблюдаем за катанием. Мирон поднимает шишку от голубой ели и тоже отдает сестре.
— Что будем делать, Рит? Скоро суд...
— Не знаю.
— Давай "на мировую"? Отдать их тебе все равно не отдадут, а после суда будет второй круг с алиментами и лишением тебя родительских прав. А если так замиримся, то Добрыня подавать на алименты не будет, лишать тебя — тоже. Будем вот так вместе с детьми гулять периодически, будешь сына видеть, пусть общаются. И Ярослав приедет с сестрой знакомиться. Так потихонечку и будешь налаживать отношения. Захотят к тебе в гости сходить — пожалуйста. Мы не будем отговаривать.
Рита молчит.
— Силой детей любить себя не заставишь. Мои вот девочки с отцом нормально общались, но как силой их отобрал — возненавидели. Теперь полный разрыв отношений... И иск по лишению прав на отцовство. Зачем тебе такой исход?
Девочка в коляске смеётся. Кидая шишку в снег. Дети приносят ей ещё.
Подбегает Иринка.
— Мама, давай её к нам заберём!
— Нельзя.... У нее мама есть. Она маму любит. Нельзя забирать детей от тех, кого они любят. Они будут несчастные.
— Жалко.... - убегает.
— Ну что, Рит? Согласна ты?
— Согласна... - вытирает слезу.
— Спасибо, — сжимаю ее предплечье. — А Ярик обязательно приедет в следующий раз. Он уже взрослый... Он оценит, что ты не стала воевать.
Мы едем домой на заднем сиденье такси. Иринка ёрзает. Мирон жмется ко мне. Обнимаю его, прижимая.
— Маменькин шыночек! — дразнит его Иринка.
— А ты жопа...
— А ты шам жопа!..
— Ч-ч-ч...
Замолкают. В машине тепло. Морит в сон. А за окном уже потемнело.
— А я шлышала, что можно такую девочку в детдоме вжять, — изрекает Иринка.
— Нам никто не даст! — цокает Мирон. — У нас места в машине нету, чтобы её возить.
Улыбаюсь, пытаясь услышать второе сердце.
Значит, пора менять машину....
Эпилог
Добрыня
Ну что, Добрыня Никитич, с сорокалетием, однако. Сорокет отмечать не принято. Но спальня наша все равно украшена детьми. Серебристые и синие шары собраны в композицию с "брутальным" букетом из сладостей.
И я сегодня после ночной смены просыпаюсь в этом великолепии только к обеду.
И плакат на стене "Отец семейства".
— Да... я такой! — усмехаясь, читаю плакат.
Каждый оставил отпечаток своей ладони и написал пожелание. Даже Никитоса приобщили. Ниже нашлепаны лапы Барса и Перса. Последний так отожрался и заважничал, что Персиком теперь язык не поворачивается называть.
Выхожу в гостиную.
— С днём Р-р-рождения! — выстреливает Мирон.
— Офигеть! Зарычал, ты посмотри...
И шепелявая наша тоже больше не шепелявит, зубы выросли.
Но Вера сохранила много их смешных "дефективных" видео. На память.
— Бать.... - тянет мне Ярик руку.
Обнимает, хлопая по плечу.
— С днём рождения!
Алинка, улыбаясь, стоит с тортом.
— Это я сама!
— Обалдеть! — приобняв целую ее в лоб.
— Можно прямо так нахально откусить, — рекомендует она.
Пользуясь моментом, откусываю от торта как от свадебного каравая.
— Мммм.... - со стоном закатываю глаза. — Алинка, огонь!
— А я?! — несётся сверху Иринка.
Мы все замираем, распахивая глаза. Потому что, навернётся по-любому. Делаю шаг вперёд, хватая ее внизу и не позволяя загреметь. Подкидываю, беру на руки.
— С-днём-ро-жде-нья! — скандирует она в одиночку громко.
Всовывает мне в руки нарисованную картину с ярко розовым поросёнком.
— Спасибо! Красота-то какая!.. - ухмыляюсь я, отпуская на пол. — На стену повешу. А мама где?
— У нее дело важное, — хитренько сообщает Алинка.
— Какое такое — важное?
— За подарком поехала.
— Мм!
— Только теперь сама его привести не может.
— Интрига... - озадаченно чешу затылок. — Поехал, помогу.
Собираюсь по-быстрому.
Что она там ещё придумала? Сказал же — ничего не нужно.
У меня вообще всё есть!
— Ирыч! — перед уходом подговариваю самую бдительную и глазастую. — На тебя вся надежда.
Стреляю взглядом на старших.
— Присмотрю... - по деловому шлёпает по полу носком босой ноги.
— Мы с мамой скоро вернёмся!
Созваниваюсь с Верой, узнавая куда подъехать.
— Куда-куда? — удивлённо уточняю. — А что ты там делаешь на краю света? Там же склады...
— Тебя жду!
— А... ну тогда все понятно, конечно! Лечу как бэтмен. Такси только дождусь.
Бэтмобиль мой сдох. Полетел движок. И смысла ремонтировать особо нет. Надо сливать и брать кредит на новую. Потому что отложенные бабки я спустил Вере на шубку. Она все тратит на нас и мне не хочется ее обделять.
Выхожу на краю города, у кафе для проезжих машин. Напротив автосалон и заправка. Вера просила подождать ее здесь.
Захожу купить себе кофе, у стойки Тихомиров, забирает свой стакан.
— Здорово, — тяну ему руку.
— О, Добрый! На ловца и зверь бежит, — жмёт. — Дело есть.
Заказываю себе. Встаю с ним к стойке у окна.
— Ну как там, на вашей войне, воин света?
— Да также как и на вашей. Конца и края не видно. Но "кто, если не мы?"
— Это — да... - вздыхаю.
— Это где ты так кулаки раздолбил? — рассматриваю его ссадины на костяшках.
— Да так.... Добро причинил немного, — отмахивается.
— А что за дело-то?
— Короче, мы тут пацану одному помогали, колясочнику. В больнице лежит. Впереди сложная операция. Девчонки там наши его поддерживают как могут.
— Кровь надо сдать что ли?
— Да не.... Добрые люди тебя сдали, что ты можешь раздобыть автограф Вебера. Автора. Пацанчик его фанат. Книга там новая вышла.
— Никитос что ли сдал?
Они с Никитой кенты.
— Сделай, а?
— Сделаем!
— Я книгу куплю, передам. Пусть там ему напишет что-нибудь с личным обращением. Лёхе Потапову.
— Я сам куплю. Автограф будет.
— Спасибо, добрый человек, — опять жмём руки. — А автора-то откуда знаешь?
Ы-ы-ы....
Как же хочется понтануться! Просто никаких сил. Кровь бросается в лицо, поджимаю губы, чтобы не улыбаться.
Вера строго настрого
