Караван - Наталья Викторовна Бутырская
Каждые несколько часов мы меняли вилорогов с небольшой доплатой, но вот лупоглазов в деревнях почему-то не держали. Во время привала Байсо объяснил мне, что лупоглазы — верховые боевые животные, которые сельским жителям бесполезны, да еще и кормить их надо каждый день хорошим мясом, что неудобно в деревнях, так как там мяса вдоволь бывает лишь пару раз в год, когда режут скот.
Вечером четвертого дня на очередной дорожной развилке мы встретили другой караван, и пока Джин Фу разговаривал с их представителем, Байсо успел рассмотреть на повозках треугольные знаки с гербами, которые назывались вымпела, и сказал, что это караван торгового дома «Небесный урожай».
— А почему мы не ставили вымпела?
— Их ставят обычно при въезде в жилые территории. Если бы мы доехали с караваном до деревень, то тоже бы их поставили, а так, в лесу или на равнине, кому они нужны?
Джин Фу вернулся вместе с Добряком, пошептался с возницей, и наша повозка пристроилась к чужому каравану в хвост. Но треугольного знака вывешивать никто не стал, ни с гербом «Небесного урожая», ни с гербом «Золотого неба».
Так как я все еще ехал спиной вперед, то не сразу понял, что мы въехали в столицу. Просто вместо пышных зеленых полей по бокам начали выезжать сзади небольшие деревянные домики, на вид хрупкие, но изящные, с разноцветными резными украшениями на крыше. Потом пошли невысокие, в рост человека, каменные стены с ярко-красными воротами, которые также были украшены диковинной резьбой. Над воротами и дверьми обязательно висел крупный круглый диск с вписанным в него массивом, причем, как я успел заметить, там были несложные печати, знакомые мне по обучению.
Лекарь говорил мне, что в столице обычным жителям не разрешено тратить свою Ки на магию, можно лишь поддерживать работу многочисленных амулетов. Возможно, эти амулеты предназначены для защиты, только вряд ли они действуют так же, как и мои массивы, иначе бы в дом никто не мог попасть. Тогда как именно они защищают и от чего?
Джин Фу что-то тихо говорил Байсо за моей спиной, я не мог разобрать ни слова из-за дребезжания колес, но через какое-то время он обратился ко мне:
— Шен, помни, никто не должен знать, что Байсо — мой преемник. Я выбрал тебя за серьезность и усердие, особенно меня поразили твое редкостное мастерство в начертательной магии в столь юном возрасте. Все в городе знают, что я давно пытаюсь найти своего начертателя, так как гильдия чересчур много о себе возомнила и выставляет безумные цены на свою продукцию, поэтому этот вариант вполне правдоподобен. Также это означает, что я сдался и больше не рассчитываю на место наследника. Ты понял?
— Да, учитель, — с трудом выдавил я.
Глава 22
— Учитель! — Гоудань без стука вошел в комнату и остановился на пороге. Зинг Ян Би занимался начертанием, а каждый ученик с самого первого дня знал, что в этом доме позволяется многое — разбивать горшки, чтобы понять, как далеко разлетаются осколки, кричать и драться, переодеваться в мужские и женские одежды, врать… Но ни в коем случае нельзя прерывать занятия уважаемого учителя по начертанию.
Хотя это не было начертанием в прямом смысле слова. Зинг Ян Би не тратил свою Ки, не создавал сложных массивов и не множил амулеты. Он выводил линии печатей на бумаге тушью. И хотя в таких рисунках не было никакой практической пользы, ведь такие печати были всего лишь изображением, а не магией, учитель считал, что подобное занятие помогает ему сосредоточиться и обдумать сложные вопросы.
С детства Гоудань привык видеть, как старик легким движением отбрасывает назад длинные края рукава, заливает в специальную кисть тушь, на секунду замирает над листом, а потом, не отрывая кисти от бумаги, одним бесконечно длинным движением вырисовывает извилистые линии печати. Какие-то рисунки ему не нравились, и он рвал их на мелкие кусочки, аккуратно складывая их возле себя, какие-то получали одобрительный кивок, а отдельные экземпляры даже удостаивались чести быть вставленными в рамку из расщепленных стволов бамбука и повешенными на стену.
За месяцы отсутствия Гоуданя на стенах добавился лишь один рисунок: печать на нем была вырисована настолько четко, ровно и выпукло, будто ее вырезали и наклеили сверху. Значения этой печати юный сыскарь не знал, хотя базовые печати за время обучения выучил. Зинг Ян Би любил иногда ткнуть длинным ногтем в один из рисунков и спросить значение печати.
Старик наконец приподнял кисть, критически осмотрел рисунок, затем поднял глаза на Гоуданя:
— Хе.
— Учитель! — Гоудань склонился в приветствии. Послышался звук разрываемой бумаги, значит, эта печать не прошла отбор.
— Вижу, ты не преуспел в своем первом задании.
— Учитель, — терпеливо повторил Гоудань, не поднимая головы.
— Но и не проиграл. Мальчик умер?
У Хе дернулась бровь, он и не думал, что учитель запомнит суть задания.
— Нет, учитель, он уехал сюда, в Киньян.
— Ты понял, почему заказчик ищет его? Проходи, расскажи старику все, да поподробней.
Гоудань выпрямился и недоверчиво посмотрел на Зинг Ян Би:
— Но я не могу! Вы же сами говорили, что нельзя никому открывать секреты клиента, только…
— Ты все еще мой ученик! — прервал его старик. — А значит, обязан передо мной отчитываться!
— Учитель… Уважаемый Зинг Ян Би. Я вынужден завершить свое обучение досрочно, без вашего позволения, если вы позволите этому недостойному такую дерзость, — щеки Хе пылали огнем, он раньше бы и не подумал перечить учителю, но ведь это было его дело. Его первое дело. Если Гоудань сейчас расскажет все учителю, таким образом, он откажется от дела и передаст его в руки Зинг Ян Би. И снова станет учеником.
— Ты уверен? — теперь в голосе явно слышались угрожающие нотки. — Я же выкину тебя без рекомендаций и таблички о твоей пригодности к работе сыскаря. Кем ты будешь? Что будешь делать? Искать потерявшиеся амулеты? Заниматься кражей посуды? Всю жизнь работать в нижних районах за копейки?
— Простите, уважаемый Зинг Ян Би, непочтительность и грубость вашего недостойного ученика, но я не могу поступить иначе, — глаза Гоуданя заволокло влагой, он кусал себе губы, чтобы не разрыдаться в голос, но не отступал. «Учитель, что же ты делаешь? Ты был со мной
