Пси - Александр Горбов
— Правильное замечание. Очень хорошо, что вы поняли. Садитесь, оформим ваши бумаги. Какое сегодня число?
— Седьмое августа.
— Верно, верно. Так и запишем.
Грядышев долго что-то печатал, то и дело бросая на психота взгляды. Боялся, что блокатор даст сбой? Или мечтал пристрелить при попытке к бегству?
— Готово. Сейчас ещё одна инъекция и маленькое путешествие в ЛИМБ.
«Чёрный» впрыснул Андрею блокатор. Наклонился и шепнул на ухо.
— Ещё раз ступишь за черту, и я тебя пристрелю. Понял, гадёныш? Я знаю, ты не просто так явился с повинной. Что-то, дрянь лагерная, ты задумал. Ничего, в ЛИМБе за тобой присмотрят, уж я позабочусь.
Глаза Андрея закрылись сами. Навалилась душная темнота.
— Выносите, готов, — прорвался через туман голос Грядышева.
Снаружи ЛИМБ не изменился ни на дюйм. Тот же высокий забор из бетонных плит. Те же автоматические сторожевые вышки бдят по периметру. На лицах тюремщиках лежит тягостная безысходность — вихрь коллективной пси-массы добивает даже до административных зданий.
— Заключённый Вереск, — «чёрный» снял с Андрея наручники, дал свёрток с барахлом, подтолкнул к открывающейся двери, — с полосы не сходить, не останавливаться и не оборачиваться.
— Я знаю.
— Соблюдать молчание!
Бетон дорожки растрескался, ухмылялся щербатыми выбоинами. Неведомый строитель явно экономил, когда прокладывал этот скорбный путь.
Лагерь приближался. Выгоревший на солнце брезент палаток, мусор, валяющийся в проходах, редкие психоты, бродящие там и тут. Никто не встречал Андрея, и даже смотрели в его сторону без интереса. Над лагерем стоял дух угасания и безразличия к собственной судьбе.
Первым делом Андрей пошёл к центру лагеря. Встречные психоты отводили взгляд и сворачивали с его пути. Палатка, та самая, где он жил первый срок вместе с Иваном, пустовала. Здесь давно никто не появлялся, на полу стелился ковёр из обрывков бумаги, на койках жирным слоем лежала пыль.
— Здравствуй, милый дом. Скучал?
Несколько часов Андрей наводил порядок. Выбросил весь хлам, протёр все нары ветхой, но чистой тряпкой, соорудил себе постель, подмёл земляной пол самодельным «веником» из пластиковых обрезков. И довольный пошёл на ужин.
Порядки на раздаче стали даже хуже, чем в начале первого срока Андрея. Угрюмая масса психотов покорно ждала пока снимут сливки «хозяева». А те вели себя отвратительнее свиней: кидали непонравившуюся еду в грязь; демонстративно жрали лучшие куски; бросали в толпу подачки, криками подбадривая вялые драки за них. Глядя на отвратительное зрелище Андрей зло сплюнул.
— Пёс возвращается на блевотину свою, — почти в голос сказал Андрей, — И вымытая свинья идёт валяться в грязи.
От него в ужасе отшатнулись. Но Андрей не стал продолжать. Всё и так было ясно.
Ужин, отвратительный на вкус, он съел в палатке. Растянулся на тощей постели.
— Трава?
С улицы донёсся приглушённый шёпот.
— Трава, это правда ты?
— Пётр!
Андрей выскочил из палатки. Обнял старого товарища. Радостно засмеялся и затащил психота внутрь.
Кающийся мытарь. Часть 1
Шесть месяцев назад
Снег поредел, а затем и вовсе прекратился. Вечернее небо утёрлось от облаков, выставив закатные розовые щёки.
— Подморозит сегодня, — водитель джипа, подвозивший Андрея, скривился, — лучше снег, теплее стало бы.
Психот безразлично кивнул. Мысли были заняты совершенно другим. Раз за разом Андрей прокручивал события от знакомства с Джакаликом до страшной развязки. И корил себя за слепоту и доверчивость. Разве сложно было увидеть сразу, куда ведёт такой путь?
— Я здесь собирался ночевать, — водитель свернул к придорожной гостинице, — хорошее место, порядок строго держат. Или торопишься?
— Некуда мне спешить.
— Пойдёшь ужинать, возьми мясо в горшочке. Тут его отлично делают.
— Угу.
Есть не хотелось. Он сразу пошёл на ресепшен.
— Добрый вечер!
Миловидная хостес за стойкой приветливо улыбнулась.
— Номера есть свободные?
— Да, конечно. Обычный? Полулюкс? Люкс? Двухместный?
— Я один.
Во взгляде девушки мелькнул лёгкий интерес. И Андрей тут же, почти непроизвольно, бросил через эфир порцию «снега». Даже намёк на флирт вызывал отторжение и болезненные спазмы.
— Ваш ключ. Номер двадцать пять.
— Спасибо.
В пустой комнате на Андрея навалилась тоска. Страшная, безысходная. Как отрубленная рука, болела память по Чертовке. Болезненная горечь мучила сердце, не давая ни минуты покоя.
Сам не заметив как, он вывалился в эфир. Взлетел на призрачных крыльях и огляделся.
Темнота. Тусклыми, едва видимыми искрами, рассыпаны тени разумов обычных людей. И ни одной вспышки психотов. Пустота до самого горизонта. Пустота и одиночество.
Кубарем Андрей выпал из эфира. Вытащил из сумки коробку с ампулами блокатора. Ни на минуту не задумываясь, вколол себе дозу огненной муки. Рухнул на кровать, всем телом ощущая пожар, текущий по венам. Защитной стеной смыкалась вокруг тюрьма, даря благословенную тишину.
Утром Андрей сменил «коня». Выбрал машину попроще и напросился в попутчики. Не принуждая водителя, а просто вызывая к себе симпатию.
— Ладно, подброшу.
Усатый дядька показал на заднее сиденье.
— Извини, дружище. Не люблю, когда рядом кто-то маячит.
— Нормально. Тут даже удобнее.
Ехали молча. Андрей сначала гнал от себя дурные мысли, а потом расслабился и задремал. Несмотря на саднящий кипяток в крови, ему было хорошо. Ни одна чужая мысль не долетала снаружи. Запереться от мира в камере блокатора стало настоящим спасением. Под шум двигателя он спал, как отшельник, спрятавшийся в пещере.
— Сволочь!
Громыхнул металл. Андрея бросило к дверце, ударило под рёбра. Он закричал, не понимая, что происходит.
— Урод! Чуть не разбились!
С трудом соображая, психот судорожно оглядывался. Авария? Вроде бы цел.
— Ты как, живой, парень?
Андрей кивнул, потряс головой, отгоняя сонную одурь. И провалился в эфир. На «Великий базар», где прибоем шумел гомон человеческих мыслей.
Стоп! А блокатор? Он точно помнил, что колол его прошлым вечером. Не могла «химия» так быстро выветриться!
Ограда блокатора была на месте. Теперь, когда он оказался снаружи, Андрей видел её в настоящем виде. Стена? Нет! Низкий штакетник, который можно переступить. Ненадёжная крепость, готовая упасть от лёгкого пинка. Страшная ловушка обернулась детским манежем, способным удержать только младенца.
Андрей перешагнул стену, возвращаясь в себя. Побыл так минуту, по-новому ощущая границы. Снова вышел за пределы куцей тюрьмы. Вернулся. Попрыгал туда-сюда в эфире.
Какими же слепыми они все были! С первой минуты в ЛИМБе психоты могли встать и уйти. Расправить ментальные крылья, прогнать жестоких тюремщиков и оказаться на свободе. А вместо этого прятались в раковинах, гнили в тюрьме снаружи и внутри. Не желая замечать убогость собственного положения и выход на свободу. Идиоты!
— Я здесь выйду, — Андрей хлопнул по плечу водителя, — Спасибо.
— Да было бы за что. Удачи!
— Ага, и вам.
Пройдясь и замёрзнув, Андрей поймал
