Мистер Фермер. Ветра великих перемен! - Focsker
— Может задержитесь…
Двери распахиваются.
— Матвеем. — Застав в прихожей меня и стоящую на коленях, помогающую мне «обуться» белую, Хохо запнулась, смутилась, а после, прокашлявшись, в кулак выдала. — Сейчас не время. Там у Семечко и нашей новой гости конфликт. Одна кидается огнём, другая — водой… не ровен час, так и дом сжечь могут!
Блять. Ну они то что могли не поделить⁈ Семечко ведь даже не говорила на языке Эсфеи!
Поглядев на расстроившуюся Белую, тихо пообещал:
— В другой раз.
Вернувшись в дом, едва шагнув в общую столовую, в лицо получаю сначала водяной удар, будто шарик с водой кто-то в лоб впечатал. А после, мелкий и не приятный щиплющий жаром тычок пламени, что богиня, глумясь над феей, отразила и перенаправила в мою сторону
— Пламя, из которого ты состоишь, есть ничто иное, как порождение хаоса, оно уничтожает, рушит и убивает всё до чего прикоснётся. И ты, существо появившееся в Кузне, тому лучшее доказательство. — Сидя на стуле, закинув ногу на ногу, вещала богиня.
Создавая водяные капли, словно в тире, она метала их в верещащую, недовольную и озлобленно доказывавшую свою позицию феечку.
— Ты лжебожество, глупое, тупое и никчёмное. Именно пламя то, что светит днём, дало всему живому жизнь. Только при свете его цветут цветы, деревья, и лишь когда оно жарко пылает, мир может жить так, как привык. Я, дитя пламени жизни, я… я…
— Это пламя, о котором ты говоришь, у вас называется солнцем, дурочка. Ты же даже близко не сравнишься с той энергией и мощью, что источает греющая этот мир звезда…
— Я знаю, что такое солнце, и не смей называть меня дурой! Мне больше семи сотен лет! — Метнув в богиню маленькую искорку, выбившись из сил, пикнула Семечко, а после спикировала мне на руку.
— Семьсот, всего-то? — Двумя пальчиками поймала, а после затушила искру Эсфея. — Даже ростки молодых цветов в моей божественной оранжерее в сотни тысяч раз старше тебе. Твой мозг, как и мозг твоего создателя Кровавого Кузнеца, настолько мал, что даже не осознаёт, о каком именно пламени мы сейчас говорим.
— Довольно! — Видя, что моя карманная фея вот-вот разрыдается, рявкнул я. — Хватит донимать моих товарищей! Ты же богиня, вся такая из себя великая и изящная, так прояви хоть капельку почтения к жителям моего дома. Живи по нашим правилам, уважая нас, или выметайся к херам собачим!
— Смертный… — Прорычала Эсфея. — При любых других обстоятельствах я бы стёрла тебя, твой дом, всю эту округу, а, быть может, даже и планету с лица вселенной. После чего отправилась бы спасать тысячи, если не десятки тысяч, других измерений и миров. Но из-за тебя…
Ах ты ж сука…
— Из-за меня что? — Видя как богиня запнулась, спросил я. Мы оба знали, я не по собственной воле оказался в этом мире.
— И после этих слов ты всё ещё причисляешь себя к стороне света? Даже гоблинов этого мира, истинных порождений тьмы, убивающих ради забавы и пропитания я понять могу, но не тебя. Ты угрожаешь целой планете и из-за чего? Из-за меня? Из-за одного человека? Только потому, что какой-то смертный затронул твою честь, зацепил гордость, только по этому ты готова разрушить целый мир? А как же библия, писание и труд того, кого ты назвала Первым. Как же те громкие слова, речи о пороках вроде гордыни, как же призывы «полюбить врага своего»? Как же так, Эсфея, ты забыла правила своего же творца? Для меня ты не бог, не представитель света, а всего на всего, очередная алчная, гордая сущность, что хуже тьмы, хуже самих демонов. Могущественная, горделивая и жестокая… Я никогда не протяну руку помощи существу, что угрожает мне и моим близким, и не стану помогать кому-то вроде тебя.
Глава 3
Богиня покраснела от ярости, из глаз её, потоками вырывающейся маны, посыпались искры. Подорвавшись с табурета, она угрожающе призвала свои мечи, оглядела напуганных происходящим жильцов.
— Только посмей их тронуть… — Спрятав фею в карман, рукой схватился за стоявшее у стены копьё. Направив то навстречу двум десяткам острых лезвий.
— Я заставлю тебя пожалеть о сказанном.
— Вон из моего дома! — Не выдержав, рявкнул я и сделал шаг с копьём той навстречу.
Один из подвластных существу клинков, целясь в ногу, метнулся в мою сторону. Ударившись о невидимый барьер, он сменил направление и вонзился в пол, задрожал. По неведомой причине задрожали и другие зависшие в воздухе клинки. По растерянному виду Эсфеи я мог понять, она потеряла над ними контроль. Эта сука слишком опасна, и только что в очередной раз проверила, может ли мне навредить. Что-ж, я поступлю зеркально!
Копьё плотно сжато в руках, ещё один шаг, выпад и…
— Стой! — Испуганно воскликнула она, выставив руки. Остриё созданного мною копья, прорезая плоть, скользнуло между двух выставленных женщиной ладоней. Окрасив поверхность кожи в красный цвет, наконечник замер в десятке сантиметров от лица вжавшейся в стену Эсфеи.
Половина мечей её пала на землю. Блеснув ярким светом, затянулись парезы на руках. Зажмурившись и испуганно скалясь, она тяжелыми вздохами заставляла свою грудь вздыматься. Впервые, глядя на столь красивую, обнажённую женщину, я испытывал не похоть, а омерзение, граничащее на одном уровне с ненавистью.
— Уходи, пока я не передумал.
Женщина, впервые взглянув на меня без показушного лицемерия, как на того, кто с лёгкостью мог забрать её жизнь, покорно опустила взгляд. В ответ я убрал копьё и уступил ей дорогу для выхода.
Вместе с половиной своих железок, парящих в воздухе, она проплыла мимо моих домочадцев и растворилась за дверьми. Хохо, одной рукой держась за сердце, а другой за разделочный нож, испуганно сползла вниз по стене. С полными глаз слёз, к ней подскочила так же испуганная Муррка. Обнявшись, девушки пытались успокоить друг друга, обсуждая, насколько близко они сегодня были к смерти. Дождавшись, когда столовая
