Последняя Арена - Сергей Греков
— Так у Михалыча узнай. Он дома сейчас. Вон видишь красный забор? Так у него и спроси. А коль договоритесь о чем, то скажи, что дядька Ермолай посоветовал к нему наведаться.
В принципе, мне нечего терять. Я все равно планировал избавиться от своей лады. Плохо только, что вещей у меня с собой слишком много. На себе всё точно не утащу. Придется добираться до точки, выгружаться, ехать обратно, бросать машину и возвращаться пешком. К тому же какая разница, в какой деревне мне останавливаться? Можно и в той, которую назвал дед. Людей нет, никто отвлекать не будет. А на природе я смогу подумать, как жить дальше. Да и скоро трупы обнаружатся. Меня в розыск объявят.
Подкатил ко двору упомянутого Михалыча. Если бы я очутился в параллельном мире, то подумал бы, что это местный староста: качественный кирпичный забор с железными воротами, добротный дом, да и музыка играет. А ещё доносился звук, будто кто-то работает кувалдой по наковальне.
Кричать или стучать не стал. Сделал проще: посигналил. Через минуту из калитки вышел огроменный детина с не менее здоровенным молотом. Колоритно смотрится — ничего не скажешь.
— Ты ко мне? — прорычал он, нависая над машиной.
— Да. Дядька Ермолай к вам рекомендовал обратиться. Да вон он стоит.
— Ну так обращайся. И, если поговорить надумал, вылазь из своей железяки.
И незаметно передвинул револьвер поближе. Вздумай этот здоровяк огреть меня, пристрелю. Инстинкт самосохранения у меня ещё остался. Михалыч подвинулся. Я открыл дверь, достал костыли и вышел из лады. Протянул руку. Моя ладонь утонула в огромной лапище. Я видел, что человек напротив меня сильно смутился, когда увидел протез.
— Ты извини. Не стой. Садись обратно.
— Да брось, — я тоже перешел на неформальный тон. Нравы тут простые, так что можно не стоить из себя офисного планктона.
— Чего хотел?
— Машину арендовать можно? — я указал на ниву за забором.
— Можно-то оно можно. Вот только я тебя не знаю, — категорично заявил здоровяк. При этом он почесал затылок и вопросительно уставился на меня.
— Могу взамен свою оставить, — предложил я. — Все документы при мне. Сверху докину десятку. Через пару-тройку дней верну.
— Ты из богатеньких будешь? — здоровяк указал на протез. — Дорогая штука. Может купишь?
— За сколько? — я понимал, что моих двадцати тысяч точно не хватит. А это было всё, что у меня осталось.
— Да за сотню отдам.
— А обменяться? — я постучал по капоту. — Документы сейчас все при мне.
— Вот так просто обменяться? — удивился Михалыч. — Твоя же на тысяч триста потянет.
— За четыреста пятьдесят брал. Пробег небольшой. Без аварий. Страховка и всё, что полагается, есть.
— Ты сейчас серьезно?
— Ну да. Один раз живём. Да и думал я ниву купить. Часто ведь выезжаю на природу, а на этом, — я снова постучал, — не везде можно проехать. Раньше-то можно было бросить машинку и километров десять-пятнадцать на своих двоих пройти, но сейчас это затруднительно. Сам понимаешь…
— Понимаю. Ну заходи. Чайком угощу. Заодно и поговорим.
Через час я стал обладателем нивы. Михалыч внимательно изучал документы. Всё было кристально. Я тоже сделал вид, что меня интересует состояние машины. Чтобы не казаться подозрительным, выторговал ещё пару мешков картошки, несколько пакетов овощей, канистру с топливом, да и много разной мелочи. Детина сам перегрузил вещи в мою обновку. Напоследок поставил пятилитровую баклажку с самогоном. Дал ещё и поллитровку, чтобы я уважил дядьку Ермолая. Договорились встретиться через пару дней и уже официально всё оформить. На том и распрощались.
Естественно, я сказал, что направляюсь к озеру, но сам свернул налево. Ниву болтало из стороны в сторону. На ладе я бы точно не проехал. Вскоре увидел пустующую охотничью будку. Пару часов пошатался по заброшенным деревням. Людей нигде не было. Остановился у ветхой лачуги. На всякий случай закрыл машину лапником. Прошелся по домам. В одном из них нашел нечто, напоминающее кровать. В моем новом жилище оказалась ржавая печка, которую по какой-то причине не захотели реквизировать мародеры. Я успел собрать дрова до того, как пойдет дождь. Кое-как закрыл окна, чтобы сильно не задувало. Зажег лампу, роль которой выполнял фонарь, и принялся рубить дрова. Револьвер положил рядом. Сейчас у меня не было друзей, так что любого незваного визитера просто пристрелю.
Пол рассыпался в труху, но постепенно удалось приноровиться. На печке удалось приготовить немудреный ужин из гречки с тушенкой. Из трубы небольшими струйками валил дым, но я не обращал на него никакого внимания.
Вскоре, потягивая сигаретку (зачем-то купил пачку, хотя до этого не курил) с кофе, начал думать, как жить дальше. По всему выходило, что нормальной жизни у меня больше не будет. Разбитый в детстве нос мажорика лишил меня всего. Если бы эта мразь просто поспособствовала увольнению с прошлого места работы, я бы всё понял. Устроился бы в другую контору и продолжал бы жить дальше. Но нет: он захотел меня уничтожить. Сделал из меня непонятно кого. А теперь я официально стал преступником. Вскоре обнаружатся тела наркоманов. Начнётся следствие. И ведь меня найдут. Заброшенных поселений тут много, но я всё равно сильно наследил. Остается надеяться, что ищейки не выйдут на мой след. Да и родных опера будут беспокоить. Раньше я с родственниками почти не общался. Даже с днём рождения друг друга не поздравляли, но всё равно неприятно. И надеюсь, что у них всё будет хорошо. С этими мыслями я и заснул.
Прошло пару месяцев. Прогнозы не сбылись: никто меня не искал. Деревенька была не столь пустынна, как я предполагал. Часто встречались любители зимней охоты, рыбалки и туризма. В один из дней, когда я ковылял к облюбованному жилищу, пересекся с Михалычем. Думал, что придется защищать жизнь (револьвер был под рукой). Уже приготовился стрелять в открывающуюся дверь трактора, но что-то меня остановило. И какого же было моё удивление, когда этот здоровяк дружелюбно поздоровался. Никаких претензий по поводу машины не было. Он рассказывал, что ездил на ней в город, его останавливали сотрудники ГИБДД, но у них не возникло никаких вопросов. С неделю ожидал, что ко мне нагрянут опера. И ничего… Как будто Андрей Владимирович Фролов просто умер для полиции.
Я продолжал тренироваться как проклятый. Тело превратилось в тугой комок мышц. Ударившие
