Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 2009 год
Кто же здесь живет? В последние годы, когда центр привели в порядок, возникла причудливая «карта расселения». Соседи сверху в буквальном смысле находятся на более высокой ступени социальной лестницы. Здесь, на последних этажах, залитых светом и продуваемых морским ветром, легко обнаружить подлинники Ван Дейка или Йорданса. Внизу — магазин, обычно с продавцами-перуанцами или боливийцами (в отличие от соседнего Милана и других промышленных городов Северной Италии здешние иммигранты не из Африки, а в основном из Южной Америки). Они же проживают на 3—4 первых уровнях, куда почти не попадает солнце. А в подвалах часто устраиваются полулегальные общежития. Днем они не слишком заметны, зато их хорошо слышно ночью, особенно по вечерам в выходные. В мой первый генуэзский день, в субботу вечером, пока я искал нужное мне кафе, невольно прослушал целый концерт музыки народов мира, которая неслась из-под вполне респектабельных кондоминиумов…
Чтобы не сталкиваться с жильцами нижних (читай социальных) этажей, жители пентхаусов придумывают различные хитрости, например, к основному объему пристраивают частный лифт. Об этих устройствах я узнал от одного молодого генуэзца: после трех дней согласований с родителями (он даже сфотографировал меня на телефон, чтобы показать им — как в последнем фильме про Бонда) Марко наконец устроил мне экскурсию в их дом. Дверь в лифт открывается отдельным ключом. Сам он представляет собой эффектную стеклянную колбу, прикрученную к шершавой стене. Наверху при входе в квартиру — еще одна бронированная дверь, за которой скрывается огромный лофт, переходящий в террасу с садиком и видом на море… Впрочем, дверь на лестницу замуровывать не стали: по ней ходит прислуга.
Знатные семьи — вроде той, что я навестил, — в Генуе не редкость. Собственно, все восемь веков существования республики ею правили не столько официальные дожи, сколько несколько семейств, каждое из которых чаще всего тянуло одеяло на себя, но иногда вступало в коалицию с другим, естественно, против третьего. Родственные группировки сменяли друг друга у власти, порой изгонялись, и их место занимали новые, но система в целом сохранялась. Ее исторические следы легко обнаружить и в сегодняшней Генуе.
Матфей — Лаврентий — Петр
В центре средневекового города расположен храм Сан-Маттео с уютным двориком и садом. Долгое время он был усыпальницей прославленной семьи Дориа и буквально со всех сторон окружен их бывшими (и нынешними) дворцами. Адмирал Андреа Дориа — самый известный представитель рода и влиятельнейший генуэзец XVI века — и здесь оставил свой след: перестроил готический храм в богатом ренессансном ключе, сохранив лишь старый фасад. Если приглядеться, заметно, что в него вмонтированы странные объекты вроде мужского торса или античного саркофага. Дело в том, что лицевую стену Дориа превратили в своеобразный памятник собственным достижениям. На протяжении веков они размещали на нем «семейные» трофеи. Характерно, что трофеи эти не настоящие, а символические — речь идет об античных предметах. Они, очевидно, должны были усиливать звучание доблести, соотнося победы генуэзцев с деяниями героев прошлого. Например, справа от входа в храм во внешнюю стену вмонтирован позднеримский саркофаг с рельефом «Аллегория осени», который привез сюда флотоводец Ламба Дориа после победы над венецианцами при Курцоле в 1290 году. В нем он, кстати, и похоронен — где-то на уровне второго этажа. Примерно в те же годы сформировалась площадь перед храмом, и получилось, что рельеф гробницы Ламбы стал элементом общественного пространства, памятником спасителю республики.
Аллюзия 1. Драматическая
Похожим образом были некогда украшены семейные храмы и других патрицианских семей, в частности Фиески. Эта фамилия вошла в историю после событий 1547 года, когда представители семейства возглавили мятеж против тогдашних лидеров, Дориа, и убили наследника Андреа — Джанеттино (сюжет лег в основу знаменитой драмы Шиллера «Заговор Фиески в Генуе», 1780). Мятеж был жестоко подавлен, а его зачинщики лишились всех городских владений. В 1547 году по решению сената был разрушен и фасад семейного храма Фиески со всеми его мемориальными табличками, повествующими о героических деяниях рода.
Внутри храма среди прочих, обычных, гробниц Дориа выделяется, конечно, усыпальница Андреа, пышно украшенная мраморными фигурами и лепниной. Горят три свечи. Сам адмирал покоится в небольшой подземной целле — словно в трюме. По иронии судьбы при мне она оказалась… залита водой. Только блестят монетки — кто-то, видимо, кинул «на счастье». «Да, бывает, что заливает, особенно когда сильный дождь пройдет», — невозмутимо сообщает служка. Для него нет никакого мистического совпадения в том, что знаменитый мореплаватель покоится под водой. Напротив храма Сан-Маттео — еще один элегантный готический фасад. Над порталом латинская надпись: «Дворец подарен Сенатом Генуи Спасителю Родины Андреа Дориа в 1528 году». Из переулка его стремительно уходящий вверх полосато-серый фасад напоминает космическую станцию. Теперь сенатский подарок поделен на квартиры для богатых людей — их сдает князь Дориа-Памфили, который проживает в Риме, но время от времени лично приезжает проверить, как дела у жильцов... А буквально дверь в дверь — еще один дворец, принадлежавший опять-таки Дориа, на сей раз Ламбе. Он был выстроен на городские средства и подарен флотоводцу за уже упомянутую победу над венецианцами в 1290 году.
Площадь Сан-Маттео в центре города сформировалась восемь столетий назад. Вокруг — дворцы семьи Дориа, некоторыми продолжают владеть их потомки, генуэзско-римская семья Дориа-Памфили. Фото: Сергей Никитин
Аллюзия 2. Героическая
Заслуги Ламбы Дориа перед отечеством в самом деле были велики: в то знаменательное сражение флот венецианцев насчитывал 96 галер против 15 генуэзских, и тем не менее последние победили, во многом благодаря личному героизму адмирала. Когда в разгар боя был убит его сын, отец выбросил труп за борт, подчеркнув, что для него все воины равны. Этот эпизод в свое время произвел глубочайшее впечатление на Петрарку: в одном из писем он привел его в качестве примера «наивысшей доблести».
С крыши дворца открываются удивительные виды. В сторону моря — чередование объемов в духе Де Кирико. На запад, в сторону Ниццы, — геометрические формы небоскребов во главе с терракотовым муниципалитетом, прозванным горожанами «карандашищем» (Il Matittone). На восток резко уходит в гору хаотическая вязь черепичных крыш, антенн, террас, балконов-алтанок, переулков-ущелий, садиков и прочего маленького жилого счастья. «Озеленение» крыш произошло в последнее время, когда из Старого города стали потихоньку вытеснять портовую бедноту.
С террасы Дворца Ламбы хорошо виден и духовный центр Генуи — собор Сан-Лоренцо. Как и полагается кафедральным храмам, он представляет сложное переплетение разновременных мод и традиций. Не без грандиозности. Не без неоконченности (вторую колокольню на фасаде так и не построили). Готическая структура соседствует с поздними неоклассическим декорациями, примитивные фрески ex voto, созданные по обетам, — с богатыми барочными алтарями.
Но и в этом соборе самое неожиданное — под землей. Это ризница, знаменитая своим провокационным интерьером, автор которого — корифей итальянского дизайна Франко Альбини. В 1956 году он превратил ризницу в увлекательный лабиринт, где в кромешной тьме блистают лишь главные экспонаты огромной коллекции. Резкий контрастный свет и ракурсная подача выявляют самое интересное. Роскошная бронзовая касса для сбора средств на процессию Corpus Domini (праздник Тела Господня) напоминает модель немыслимого барочного линкора, в позднеготических статуях подчеркнута грациозность и гротескность. В отдельной комнатке — чаша зеленого стекла, которую генуэзские крестоносцы привезли из походов и почитали как Святой Грааль (сейчас установлено, что сосуд сделан на Востоке в IX веке). Уже на выходе обращаю внимание на остроумное объявление, напечатанное, видимо, настоятелем собора: «Выключи телефон, открой свое сердце».
Осталось в здешних окрестностях посетить Пьяцца Банки — площадь Лавок, оживленный островок в толще Старого города. Здесь находится замечательный памятник генуэзскому характеру, точнее, его знаменитому практицизму — церковь Св. Петра на Лавках (XVII век). Поскольку строилась она в торговом центре города, помещения по ее периметру с самого начала были проданы лавочникам. Сегодня в церкви с двумя небольшими симметричными колокольнями не служат — мало прихожан, зато в прилегающих лавках торговля идет так же бойко, как и 300 лет назад. А при храме-музее работает приветливый сторож лет шестидесяти. Живет по соседству, и работа эта ему нравится— интересные люди приезжают. Знакомая толкает меня в бок и на выходе говорит, что это известный чудак из очень богатой семьи. Действительно, что значит «жить поблизости»? Вокруг — сплошные палаццо главных городских семей, так что местный житель вполне может оказаться из Де Нигро, Узодимаре или Ломеллино. Не правда ли, символично: потомок банкиров и полководцев — за охраной храма?
