Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1979 год
Треска насущная
Свернув с серебристо-серой асфальтовой магистрали, мы затряслись по проселочной дороге, идущей вдоль побережья. На стеклах точечными капельками влаги оседал туман: зарождаясь на Большой банке, он постоянно клубится здесь, наползая по скалистым берегам на плоскогорье, где петляет дорога. По свежим отвалам земли, глыбам камня и выкорчеванным пням, похожим длинными причудливыми корневищами на чудовищных спрутов, было ясно, что дорожные строители расширяют здесь участок пути. Мили через две мы остановились около треугольного знака: «Осторожно! Ведутся дорожные работы». У стоявшего на обочине скрепера спиной к нам возился огромного роста человек. Здесь мы и решили выяснить, как проще всего добраться до деревушки Топ-сейл.
Услышав хлопанье дверей и наши голоса, дорожник повернулся. Большие голубые глаза светились на квадратном лице, кожа которого задубела от соленых брызг и морского солнца. Выглядел он как настоящий ньюфаундлендский рыбак. Но вместо грубошерстного свитера, черных штанов из саржи, тяжелых резиновых сапог, дождевика и зюйдвестки он облачен был в промасленный комбинезон и грубые ботинки. Голову покрывала шапочка с длинным козырьком, какую носят игроки в гольф. Как выяснилось, Джереми О"Ши и вправду потомственный рыбак.
— Так-то оно так, да пришлось забыть о тресковых сетях и наняться в строители. Работа хоть временная, но денежная. Возможно, когда эта дорожная ветка вольется в «Транс-Канаду», она даст нам доход от грузовиков и туристов. Может быть...
В этом «может быть» звучала нотка большого сомнения. Мне приходилось уже слышать разговоры о будущем процветании, которое обеспечит и «Транс-Канада», и развитие современных промышленных предприятий, медных рудников в Вейлсбеке, и строительство цепи туристских мотелей, и замена рыбацких шаланд на сверхсовременные траулеры. Я уже встречал в Ньюфаундленде людей с мечтой о грядущем счастливом будущем, разбавленной изрядной порцией сомнения. «Кто знает?» Утешением служит черта характера, свойственная почти всем без исключения ньюфаундлендцам, — удивительный оптимизм. Без него им давным-давно пришлось бы уступить обжитую с тяжким трудом землю чайкам и тюленям. Ни в одной части Канады я не встречал таких сноровистых, выносливых и жизнерадостных людей.
Подавляющая часть поморов — потомки выходцев из Франции, западных районов Англии, Ирландии и острова Джерси. Стойкие к жизненным невзгодам, упорные, необыкновенно мужественные, они выстояли перед натиском суровой природы и английских властей, которые правили островом вплоть до 1949 года. Референдум, проведенный по настоянию населения, решил, что Ньюфаундленд входит в Канаду.
Получив точные указания от бывшего рыбака, мы двинулись к Топ-сейлу. Неширокие проселочные дороги, стекавшие к морю, были обозначены табличками с названиями поселков: «Пещера черного гуся», «Порт барда» или «Площадь, где пели викинги». Вот и поворот на Топ-сейл — «Верхний парус».
Комья влажной земли застучали по днищу машины. Перед глазами открылась маленькая гавань — узенькая полоска воды между кривыми прибрежными скалами. Словно стайки спящих уток, дремали на якорях с десяток суденышек. Полсотни окрашенных в яркие цвета квадратных домиков с плоскими крышами карабкались от кромки берега вверх по склону. Почти у самой воды рядом с хрупкими причалами приткнулись сушильни для рыбы, сараи для хранения улова. Топсейл ничем не отличался от полутора тысяч таких же рыбацких поселков и селений, разбросанных по восточному побережью Ньюфаундленда.
Никакой гостиницы в поселке не было. Но нам сказали, что малосемейный старик Жюль Горнье сдает иногда комнату заезжим любителям рыбной ловли. Его домик лепился на краю обглоданного волнами гранитного утеса в полумиле от двух черных бараков рыбзавода. Там как раз закончилась смена, и десятки женщин и девушек в брезентовых фартуках и мужчин в спецовках и резиновых сапогах высыпали на дорогу.
Маленькая хрупкая женщина с устало опущенными руками, в тяжелом фартуке, пропитанном рыбьей слизью и облепленном чешуей, который бился как колокол по ее коленям, подошла к крыльцу и вытащила ключ из-под половичка.
Так мы познакомились с Мари Горнье, хозяйкой этого дома, матерью четырех сыновей, из которых только один остался в живых. Троих взяла Атлантика — извечная усыпальница тех, кто связал себя с водной стихией. Даже могил не осталось матери...
Поздно вечером пришел сам Жюль Горнье, кряжистый, крепко сбитый мужчина. По всему его облику, рыжей бороде, обрамлявшей узкое лицо, по светло-голубым глазам, тонким губам, впечатляющему хрящеватому носу, по всей его сохранившей статность фигуре невозможно было назвать его стариком, хотя он и разменял седьмой десяток. Жюль был старшим на рыболовецком боте, команда которого состояла из четырех человек.
Горнье несколько дней приобщал меня к рыбацкой жизни. Брал с собой на бот, а то — когда приступ ревматизма ломал ему суставы — просто отправлял в море с друзьями-промысловиками.
Жизнь ловцов трески однообразна. Каждое утро рыбацкий бот — небольшая широкая посудина, приводимая в движение мотором в пять лошадиных сил, — покидал гавань Топсейла. Отойдя мили на полторы, рыбаки проверяли ловушки для трески, поставленные с вечера, — огромные коробки из сетей. Каждая боковина такой коробки метров пятнадцати в длину. Верх у ловушки отсутствует. От отверстия в одной из боковых сторон тянется длинная, вертикально подвешенная сеть. Ее называют ведущей. Она-то и направляет косяк трески в ловушку. Для того чтобы проверить, есть ли рыба в сети, рыбаки используют приманку — свинцовую рыбку размером в две ладони. К рыбке припаяны два-три больших крючка. Крепится приманка к концу прочной толстой лесы. Кто-нибудь — обычно это делает старший — опускает свинцовую рыбку в ловушку и резко дергает за лесу. Если с двух-трех таких попыток на приманку попадается треска, значит, ловушка полна. Тогда рыбаки, перебирая ведущую сеть, начинают закрывать ею вход. Потом, когда верх ловушки плотно упакован сетью, они берутся за трос и выбирают его. Все ловецкое сооружение собирается в мешок.
Когда я выходил с Жюлем в море, треска шла особенно обильно. За один прием, на который уходило около четырех часов, на дне бота оказывалось килограммов сто пятьдесят великолепной, сверкающей серебряной чешуей жирной трески.
Лосось на камнях
Однажды Жюль сказал мне, что отправляется на ближайшую речушку половить лосося.
— Генри целый день провозится с движком. Не стоит бить баклуши. Коли есть охота, катанем вместе.
Конечно же, я сразу согласился, поскольку никогда в жизни не видел, как берут лосося.
Жюль провел меня в сарай, где у него была свалена всякая всячина. Достал весла, два видавших виды спиннинга, ящичек с лесой и блеснами. Притащил маленький пластмассовый ялик. Все это хозяйство было погружено на двухколесный трейлер, который он прикрепил к своему старенькому «форду».
Через час мы очутились на каменистом берегу довольно бурной реки. Внизу свинцово синел большой омут, в котором четко отражались клочковатые облака. В верхней части стремнины течение было бурное, переходящее в узкий водопад. Ниже его поток тоже очень быстрый, и вода тут настолько мелкая, что видно множество острых камней, устилающих дно,
— Случится, возьмешь лосося на блесну, а он попадет в эту часть стремнины, и пиши пропало. Ни лосося, ни блесны, ни лесы — все потеряешь, — говорил Жюль, готовя спиннинг к броску.
Омут глубокий и тихий. Лосось, поднимаясь вверх по реке, останавливается здесь, чтобы слегка передохнуть перед бурной стремниной.
Жюль рассказывал, что добыл в этом омуте не одну сотню лососей и бывали дни, когда зарабатывал весьма прилично. Но рыбачить в омуте опасно. Лодку может снести далеко вниз и затянуть в бурный поток у выхода из стремнины.
Там, где кончается омут, посреди пенящегося потока лежит большая гранитная глыба. Рыбаки Топсейла называют ее «Хоуп-стоун» — «Камень удачи».
— Когда река разливается во время проливных дождей, — говорит Жюль, — камня совсем не видно. Он целиком скрывается под водой.
Но сейчас талые воды прошли, и поток, обтекая камень, сильно и быстро мчится рядом. А внизу, в небольшой заводи, клочья белой пены пляшут и беснуются в вечном круговороте.
— Смотри и запоминай на будущее, если придется очутиться здесь еще раз. Видишь, вон там, чуть пониже камня, всегда ходит рыба. И лосось, и каменные бассы. Их мясо, хотя и не так ценится, очень вкусное и нежное...
Пшш... шпок! Блесна, пущенная упругим взмахом моего спиннинга, взмыла вверх и, описав дугу, скрылась под водой.
Внезапно кончик удилища изогнулся, и мои руки непроизвольно крепче сжали удилище. Жужжала катушка, стремительно выпуская сверкающую нейлоновую нить.
