Это не орлы – это чайки - Артем Каренович Галустов
Однажды Алексей проснулся от крика матери, который прозвучал на кухне. Он побежал к родителям и увидел отца, уткнувшегося носом в пол. Алёна увела сына и вызвала скорую. Лёшу она заверила, что с папой всё хорошо, и чтобы он не смел выходить из своей комнаты и спал. Ребёнок перепугался. А соблазн подслушивать был велик. Он на цыпочках по скрипучему полу добрался до двери. Прислонил ухо и жадно стал вслушиваться. Послышались чужие голоса.
— Это может повториться, мы рекомендуем вас госпитализировать.
— Когда? — спросил отец.
— Сейчас.
— Нет, я не могу, мне завтра на работу.
— Послушайте, это может повториться. Сейчас вам повезло, но завтра, если это произойдёт, вам уже не повезёт. Буду откровенен, вы можете умереть.
— Слушай меня, ты мне не угрожай… — крикнул Митя.
— Тихо, не кричи ты… — лаского сказала мама.
— … умереть, да меня какая-то херня не убьёт, щенок!
— Дим, послушай их. Я это время спокойно продержусь с Лешей.
— Нет, это не обсуждается.
— Послушайте, здоровье важнее, вас долго держать не будут. Но хотя бы неделя…
— Я сказал нет! Со мной всё нормально.
— Дим, послушай их…
— Нет, я сказал. Всё, хватит!
— Ладно, тогда подпишите здесь, что отказываетесь.
— Давай, блядь, сюда.
Незнакомые люди ушли. Их было несколько. Они протопали мимо комнаты так тяжело, будто слоны мимо прошли.
— Зачем ты отказался? — спросила Алёна.
— Ален, сколько тебе говорить, со мной все в порядке.
— Это ты называешь в порядке?
— Да, они мне не могут помочь. Понимаешь? Мне никто не может помочь. Ни ты, ни врач. Никто. Всё зависит от меня. Бывает, эти вспышки перестают, а потом возвращаются…
— Всё, давай пойдём спать, заканчивай с этим. — послышался шелест бумаг.
— Оставь, не надо. Я выйду покурить, и всё пройдёт.
— Пойдём спать…
— Да Ален, оставь ты меня уже в покое…
— Ты не можешь продолжать вести такую жизнь, у тебя будет зависимость…
— Да не будет у меня никакой зависимости, успокойся уже. Это не исправить, я просто такой человек. И мне больно.
— Но ты же всегда можешь мне всё рассказать.
— Я не хочу никому ничего рассказывать.
— Послушай, Дим, Алексей как-то сказал мне, что ты никогда не будешь, как твои родители, и я верю, что…
— Блядь, ты охуела, что ли?
— Тихо…
— Какие родители… — голос прервался, и послышались скорые шаги, они прошли мимо двери. — Коза, блядь. — дверь захлопнулась.
— Дим! — крикнула мама жалобно в дверь, стала всхлипывать и закрылась в гостиной.
Алексей слегка заглянул на кухню. Пусто. Только чертежи разбросаны на полу. Он в одной пижаме тихонько открыл дверь, чтобы не услышала мама, и выбежал на улицу.
Митя сидел на скамейке, на детской площадке. Она находилась напротив подъезда. Он курил и с дрожью выпускал дым. Впереди стоял дом с выключенными окнами. Галчата летали мимо, гоняли друг друга на лету, а потом садились на провода. Множество маленьких чёрных запятых. Так всё виделось Мите. Перед глазами все сливалось и закручивалось в трубу, из которой выходил струнный вопль. Ему нравился этот звук. Он пронизывал всё тело. «УУУУуууУууууУууууУУуууу». Словно это тёплая метель. И было так приятно. Ни криков. Ни страданий. Одно только это судорожное гудение. Ласкающее душу и тело.
Митя сидел, запрокинув голову назад. Наслаждался остатками своего кайфа. Сигарета тлела между пальцами, но тут сзади он услышал голос своего сына.
— Папа, тебе плохо?
— Какого? — он приподнялся на скамейке и обернулся. Увидел своего маленько сына в пижаме. — Ты почему вышел, тебе кто разрешил? Мама знает? — парень стоял перед ним и мялся, Митя увидел, что он чего-то боится. — Ладно, иди сюда, садись, посиди со мной, сейчас вместе пойдём. — Лёша сел на скамейку, и Митя надел на него свою куртку. — Мама разозлится, что ты вышел. Простынешь ещё.
— Папа, а ты простыл?
— Ну типа того, да, болею. Решил свежим воздухом подышать.
— А зачем тогда куришь?
— Да так, не знаю, легче мне от этого.
— Я тебе сказал, что ты не будешь, как твои родители? — вдруг спросил Леша, и Митя сначала не понял.
— А, да-не, это не ты мне сказал, другой Леша.
— Дугой?
— Это был мой брат. Но сейчас его нет с нами.
— У тебя был брат?
— Да, твоя мама его очень любила, наверное, больше, чем меня. — сказал Митя и понял, что не надо было этого произносить при сыне.
— Мама тебя не сильно любит, вы поэтому поругались?
— Да-нет, это я глупость сказал. Все родители ругаются, это нормально, у тебя будет жена, ты тоже на неё кричать иногда будешь, только не бей её.
— Воспитательница в детском садике говорит, что дерутся только дураки.
— Да? Ну она у тебя сама дура. — Лёша засмеялся. — Смотри, не скажи ей, что я её дурой назвал. Вам так говорят, чтобы вы там между собой не дрались.
— Ну а что, разве драться это хорошо?
— Не знаю, плохо, конечно. Я болею, потому что много дрался. Мужчина должен бороться. У него должно быть право победить или проиграть. Как без смерти не может быть жизни, точно так же без драки не будет мира.
— Но ведь ты болеешь из-за этого?
— Да, потому что я проиграл. А в драках надо, знаешь ли, побеждать. Иначе плохо придётся. Нужно быть сильным, Лёша, иначе бессмысленно быть. Так что ты драки не ищи, но и не остерегайся её. Не бойся её. Понял?
— Да.
