Соль - Ксюша Левина
«Влюбись! Влюбись! Влюбись!»
Я танцую по комнате, прижимая к груди новый телефон, у меня теперь нет его номера, и, по большому счёту, мы никак не можем связаться. Это странно: быть по уши влюблённой в мужчину и не знать номера его телефона. Это законно? Я смеюсь, смеюсь и снова танцую. На всю комнату Larkin Poe, моя беспричинная и огромная любовь к ним усилилась, будто они отныне и навеки исполняют гимн моей любви, хоть и нет менее романтичного женского дуэта.
«Может ты вспомнишь обо мне? Хоть на минуту, чтобы я точно знала, что ты существуешь!» — по рукам мурашки, а ещё он чудится просто везде. Я в комнате одна, а звук машин за окном — это он проехал. Незнакомый запах — это его парфюм. Всё тут его, я его…
"Мои губы!" — так он говорил…
— Детка, у мамы болит голова, не слушай так громко музыку, — в спальню входит Ингрид с полотенцем на лбу. Замирает на пороге и хмурится.
— Прости, я как-то не подумала, — улыбаюсь я.
— Детка, Соль, что с твоим лицом?.. — мама опирается о косяк, а потом медленно стекает на пол.
— Мама, не драматизируй, любимая, это так, ерунда! Подралась в клубе… на аукционе парней.
"А может маме рассказать?.."
А что случилось? — мама шепчет, будто голос сел.
— Ничего особенного! — жму плечами, подбегаю к ней и упав на колени целую в щёку. Мама отстраняется, чтобы изучить царапину и разбитую губу. «Может рассказать?» — снова думаю я.
Маме действительно можно все рассказать. Она надежный человек, с которым можно пойти на любое дело, но как это порой может случиться у хорошей дочери, именно маме я ничего рассказать сейчас не могу.
— Ладно, при ближайшем рассмотрении… Не так кошмарно, но… Боже мой. Тебе же на сцену…
— Сцена обойдётся без меня, — смеюсь я. — Как и стажировка!
— Нельзя пропускать… Впрочем ладно! Если хочешь, устроим несколько дивичников?..
Я мотаю головой и уверяю маму, что хочу только немного отдохнуть. Клянусь, что мне не нужно в больницу и обещаю, что больше такого не повторится.
На душе сразу как-то неспокойно, будто где-то случилась беда или дождь пошёл. Порой, они действуют так одинаково, что я на стенку лезу от страха и молюсь, чтобы дело было в дожде. Стоит сгуститься сумеркам, как тоска нарастает. Хочу к нему, хочу во вчерашний вечер. Хочу ещё кусочек сладкого, вредного торта. Я совсем несчастна тут, в своей комнате.
Я стучу в дверь Гаспара, с которым так давно не говорила. Часто брат помогал мне своим молчаливым пониманием. Мне казалось, что когда он ничего не говорит, на самом деле всё чувствует, даже если в действительности все было совсем не так.
— Гас, миленький? — зову я в приоткрытую дверь и расплываюсь в умиленной улыбке. Брат лежит на кровати, обняв старую мягкую игрушку-собачулю. С ней прошло все его детство, даже когда в пятнадцать Гаспар впервые напился, он упал на кровать и обнял игрушку, что-то ей наговаривая.
— Где ты нашёл её? — я не без усилия вытаскиваю из рук Гаспара плюшевое животное и смотрю в истёртые, почти полностью белые глаза собачули.
В гараже, — вздыхает Гаспар. — Она пахнет детством.
— У тебя что-то случилось? — я пихаю брата в бок и ложусь рядом.
— Я точно разлюбил Майю, — отвечает он, снова обнимает собачулю. — А ещё у меня был секс.
Я, не глядя, хлопаю брата по щеке: мол, молодчина. Потом резко сажусь в кровати, нахмурившись.
— С кем?
— Если я скажу, ты ни за что не поверишь, — он мотает головой.
— Гас! Говори!
Не-а! Сначала ты! Ты вернулась в три утра! Я видел, я в саду сидел! — он тоже садится, отбросив собачулю, и внимательно смотрит мне в глаза. — А ещё я видел в инсте, что ты… дралась. — Ему будто неловко за то, что он смотрит истории каких-то девчонок в инстаграмме.
— Гаспар! Я часто ночую не дома, а ты нет!
— Я старше!
— Ты спишь с собачулей, — укоризненно замечаю я, прекрасно понимая, что играю с огнём. — Говори.
— У меня была рекламная компания с одной актрисой, — вздыхает он и снова падает на кровать, а потом начинает шарить по кровати в поисках собачули. — Айви Блэк…
— Айви Блэк? — я снова хлопаю его по щеке, на этот раз хочу привести в чувство. Это имя мне хорошо знакомо. Айви Блэк потрясающая, хоть и не очень юная, но нет-нет да играла двадцатипятилетних подружек главных героев. Она была из тех нестареющих актрис, глядя на которых, все поражаются, что у них уже взрослые дети.
— Ага. Она такая уверенная, понимаешь? — восхищенно шепчет Гас. — В общем она сказала, что я очень милый, потом попросила проводить её в номер, а там как-то все так закрутилось…
— Гас, это же здорово, нет? — я улыбаюсь, но напряжение не исчезает.
— Наверное, — он переворачивается на живот. — Я её немного боюсь, — признаётся Гаспар. — Она такая взрослая, красивая. Она называет меня «мальчик», но ей все понравилось вроде бы.
— Так не переживай раньше времени, ладно? Тебе хорошо?
— Я ещё кое-что не рассказал, — вздохнул Гас.
— Как так, за несколько дней, что мы не говорили у тебя произошло больше событий, чем за всю карьеру в «Фулхэме», — вкрадчиво произношу я, стараясь не завопить от спокойствия брата. Неужели и в его жизни то же, что в моей? Но почему он молчит. Интересно, а маме он рассказал?..
— Не знаю, — отвечает он. — Все закрутилось с этой Айви Блэк. А потом появилась Дейзи.
— Дейзи Блэк? Дочь Айви? Ей лет… десять?
— Восемнадцать, — Гаспар нервно вздыхает. — Я хочу побыть один.
Это был первый случай в истории, когда Гаспар попросил меня оставить его одного.
Очень хотелось найти свободные, чуткие уши и обсудить всё, но ни с кем говорить не хотелось…
Я впервые радуюсь, что утопила старый телефон, вместе со всеми номерами.
***
Когда я вхожу в свою комнату, телефон отчего-то разрывается. Я ещё никому с него не звонила, новый номер никому не давала. Даже Майя и Ксавье не знают, как со мной связаться, и трезвонили до недавнего времени Марте, которая в бешенстве отчитала и одного и другую.
Номер мне не знаком, но сердце подскакивает. Когда принимаю вызов и прижимаю телефон к уху, внутри оживают мои дракончики. Мать Драконов-Соль готова спасать Мейерин!
— А тебя не трудно найти, — смеётся голос мистера Ли.
— Как? — растерянно шепчу я в ответ и падаю на кровать, мысленно падая в ванну с лепестками роз, как Мина Сувари в
