Физрук: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров
Несмотря на то, что времени у меня было в обрез, я все же заскочил в универмаг и купил большущую куклу. Глупо, конечно, но времени на размышления у меня не было. Сима собирала гостей в шесть часов вечера. Надо будет еще успеть по дороге к ней цветы раздобыть. А завтра мы вообще в поход отправляемся. Так что даже не выпить на Дне Варенья, придется сосать газировку.
В школу я ввалился за минуту до звонка. Спрятал коробку с куклой в тренерской и бегом в учительскую за журналом. Сегодня у меня было три занятия. Я уже наблатыкался в преподавании физкультуры, так что мне никакая комиссия была не страшна. Завершив третий урок, я схватил частника. Надежда купить сережки все еще брезжила в моей душе. Я попросил водилу отвезти меня к ювелирному, но не к тому, что в центре, на что услышал:
— Так он уж год, как на ремонте!
— А где цветы можно раздобыть?
Мужик посмотрел на часы.
— В это время, — сказал он, — только у бабы Милы.
— Можете отвезти меня к ней?
— Запросто!
Загадочная баба Мила жила на отшибе, но частник мне попался лихой и его видавший виды «Москвичонок» бодро игнорировал недостатки дорожного покрытия. В общем, к дому, где живет Серафима Терентьевна Егорова, мы подкатили без пяти шесть. Дверь мне открыла пожилая женщина, улыбнулась и сразу стала похожа на Симочку.
— Проходите-проходите, молодой человек, — проговорила она. — Ждем… Сима! К тебе еще гость!
В прихожую выскочила виновница торжества, причесанная, накрашенная, нарядная — не узнать.
— Поздравляю, с Днем Рождения! — сказал я, вручая цветы и куклу.
— Спасибо! — откликнулась она, взяла у меня подношения и поцеловала в щеку: — Раздевайся, но не разувайся и проходи в столовую, знакомься!
В точности выполнив указания, я снял куртку, тщательно вытер подошвы туфель о коврик, причесался перед зеркалом и прошел в столовую, откуда доносилась музыка и девичий щебет. Посередине большой комнаты стоял стол, накрытый разными домашними яствами, а вокруг него, на стульях, диване и креслах расположился целый цветник. Девчушки были, видимо, ровесники Серафимы Терентьевны или чуть старше. Макияж скрыл истинный возраст.
Я отрекомендовался и выслушал, как зовут подружек Симочки, но, само собой, не запомнил. Хотя некоторые из них были довольно эффектные девушки. Время от времени в комнате появлялись обе хозяйки — пожилая и юная — добавляя на стол пиршественные блюда, который и так уже ломился. Когда снова раздался звонок, виновница торжества попросила меня впустить следующего гостя. Вальяжной походкой я направился в прихожую, повернул колесико замка, распахнул дверь и увидел того, кого уж точно не хотел бы увидеть на Симочкином празднике.
Глава 25
— Я так и думал, что она тебя пригласила, — пробурчал военрук, пересекая порог.
— Я тоже рад вас видеть, коллега, — съязвил я.
М-да, следовало признать, что выглядел Петров, как джентльмен. Модный белый костюм тройка и в цвет ему туфли, в руках букет роз. В прихожую выскочила Симочка и мне пришлось вежливо свалить. Там стало слишком тесно. Вскоре в столовой показалась сама виновница торжества, поставила букет в вазу и скрылась в другой комнате. А через минуту снова появилась, вертя головой и спрашивая у подружек:
— Ну как я вам?
Девчонки заахали, заохали, а военрук, который был тут как тут, надулся, словно индюк. И присмотревшись к Серафиме Терентьевне, я понял, в чем дело — в ее ушках вспыхивали рубинами золотые сережки, точно такие же, какие я сам хотел ей подарить. Это бабник, Григорий Емельянович, обштопал меня, как мальчишку. И теперь его распирало от гордости. Еще бы! Он подарил виновнице торжества украшения, подчеркивая тем, что она стала совершеннолетней, а я — куклу, словно она все еще малая деточка.
И главное — винить некого. Надо было заранее купить подарок, и теперь мы были бы с соперником, как минимум, на равных. Сейчас же — один ноль в его пользу. А завтра нам троим в поход идти. И дураку ясно, что Петров будет лезть из кожи вон, дабы показать девушке, что я лох, а он — Д’Артаньян. Ладно, посмотрим, кто кого, у кого шпага крепче. Рассеянный взгляд мой скользнул по гитаре, висевшей на стене, между чеканкой, изображающей пастушка со свирелью, и трудно различимым пейзажиком в витиеватой рамке. Жаль, что я не умею бренчать на гитаре… или умею?
Я прислушался к себе и почувствовал, как пальцы привычно согнулись, словно прижимая струны к порожкам, а посмотрев на подушечки — увидел мозоли, которые остаются у тех, кто регулярно музицирует на струнных инструментах. Ого! Очередной сюрприз от Шурика? Надо попробовать… И я, рискуя опозориться, снял гитару со стены. Поставил ногу на краешек стула, чтобы не держать инструмент навесу, тронул струны. И понял — руки и впрямь помнят это занятие. Мой эксперимент с сами собой не остался не замеченным.
— Ой, Саша! — воскликнула виновница торжества. — Вы играете на гитаре?
— Так… — небрежно обронил я. — Балуюсь…
— Сыграйте нам что-нибудь!
Эта просьба поставила меня в тупик. Рефлексы-рефлексами, а вот знаю ли я какую-нибудь песенку? Именно — я, а не Санек. Он-то наверняка знал их целую кучу. А я, как ни напрягал мозг, ничего, кроме «скушаю бутылочку, взгромозжусь на милочку.»… в голову не приходило. Как ни странно, на выручку пришел военрук.
— Давайте, я спою, — предложил он. — А Саша мне будет аккомпанировать…
Кобенится я не стал. Не хотелось выглядеть полным неудачником. И я кивнул.
Я покрутил колки и на свое удивление настроил гитару. Интересно, а если мне скрипку в руки дать? Тоже смогу? Ха…
— Вы «Д’Артаньян и три мушкетера» смотрели? — спросил военрук.
— Смотрел, конечно…
— Ну, значит, помните аккорды…
Я пожал плечами.
— Вроде — помню…
— Ну вот эту…
«В кромешном дыму не виден рай,
А к пеклу привычно тело»…
Я попытался подобрать мелодию — удивительно, но получилось. И мы на пару с соперником сбацали. Девочки в меру способностей подпевали:
«Полклопа, полклопа, почему бы не-ет.…».
Потом:
«Констанция, Констанция, Констанция.»…
Хорошо пошла и песенка.
«Господь, нам запретил дуэли,
Но к шпаге чувствую талант»…
Справедливости ради, следует признать, что пел военрук хорошо, хотя и подражал голосу Боярского.
Наконец хозяйка дома, мама Симочки, Степанида Лукинична, прервала концерт и велела всем садиться к столу. Не успели мы рассесться, как в дверь опять позвонили. Пришли еще гости. Открыла сама хозяйка. Послышались два голоса — мужской и женский. И оба — знакомые. Виновница торжества
