Разбитые иллюзии - Любовь Михайловна Пушкарева
И вот уже две змеи свивают кольца, непонятно, кто нападает, а кто защищается. Мостовики всё так же без устали отвлекают на себя взбесившиеся камни, мерзкий студень хоть и горит, а всё же ползет в нашу сторону…
«Фрешит! Ну неужели ты не знаешь, как справиться с этой вонючей дрянью?»
В ответ лишь сбивчивое: Смертельная Топь… Саббиа и не снилось…
«Вытяни из него воду, Фрешит! Ты же водяник!»
«Пати, я не водяник! Я отказался от данного мне при рождении. Обменял!»
«Позвать Ауэ?»
«Она не справится».
«Кто-нибудь у нас есть? Кто-то может побороться с этим?»
«Нет», — отрезал болотник.
— Давай… Тащи! Тащи сюда! Сейчас мы ему!!! Сейчас! — двое худющих котов волокли мешки, к ним на помощь пришли два волка.
Видя, что я смотрю на них, щуплый кот бросил:
— Это негашеная известь. Сейчас мы его накормим!
Взрыв сбил с ног и оглушил. Я потеряно оглянулась. Мостовики всё же взорвали «тролля». Дерущиеся змеи и не заметили града увесистых обломков. За клубами уже развеивающегося дыма было видно, как крупные камни дрожат и стремятся друг другу, словно намагниченные. Один из братьев использовал цепь чтобы растаскивать их, а второй дробил кайлом.
В нос ударил специфический запах: это оборотни всё же вкинули в студень негашеную известь, и тому это очень не понравилось. Ободренные результатом перевёртыши тащили новые мешки… Кобра заглотала чудовище по грудь, но оно и не думало сдаваться — ухватившись руками за край пасти, полуженщина-полузмея пыталась разорвать поедающего её врага. Как-то внезапно пришло понимание: дела кобры плохи, монстр намеренно дал себя заглотать и ничего по-настоящему плохого с ним не происходит.
Делать нечего. Если кобра не справится…
Кения послушно сел мне на колени и подставил грудь. Стилет выжидающе молчал, прикидываясь неодушевлённым предметом. Ну-ну, кого он хочет обмануть?
«Убьешь эту полузмею быстро», — приказала я.
Молчание в ответ. Стиснув зубы и отогнав страх, я спрыгнула со спасительного стеллажа и побежала к змеям. Мне всего-то и надо ткнуть стилетом в огромное тело. И всё.
Ударила — но стилет не вошёл, соскользнув по чешуе.
«Что происходит⁉ Отвечай!»
«Она неуязвима».
«Не может такого быть! Всегда остается лазейка для смерти!»
«Ну да. Только ты не знаешь, где её искать».
«А ты? Знаешь? Разве ты не хочешь забрать её жизнь?»
Стилет замялся и нехотя признал:
«Я не знаю, где у неё уязвимое место. И да, я хочу её жизнь».
Я в отчаянии отвела взгляд и наткнулась на жёлтые глаза Кении, такие схожие с глазами Отшельника…
«Может, ты сможешь отыскать, куда её можно ткнуть?» — вырвалась шальная мысль. Кот согласно сузил глаза и запрыгнул на извивающееся тело. Несколько секунд он ухитрялся носиться вперед-назад, словно по полю, а не по взбесившейся змее, что-то вынюхивая у себя под лапами, как собака. Потом замер и посмотрев на меня, передал картинку — светлое пятно в чешуе, размером с полбанкноты.
Но до него ещё надо добраться…
Наверное, я совсем обезумела, потому что кинулась вперед и дала кольцам оплести себя. Это было кошмарно, я словно окунулась в предсмертный ужас всех её жертв.
Смерть, тьма, липкое всепоглощающее отчаяние, обещание вечных посмертных мук… Они душили меня сильнее, чем змеиная плоть. Высасывали из меня жизнь.
Наверное, я бы сгинула, не обладай Убийца Богов собственной волей. Он направил мою руку и сам вошёл в тело монстра… И вся та смерть, вся бездна отчаяния скрутилась в воронку и всосалась в стилет. Больше всего на свете я захотела разжать пальцы, отбросить его, никогда вновь не видеть и не думать даже о том, чтобы коснуться его. Но нет, он часть меня, и эта бездна… и такие маленькие, в сравнении с ней, кляксы мерзости — жизни вампиров… всё это часть меня… Тьма… Тьма…
— Пати! Пати! — знакомый голос, и такой родной… Появился свет, тёплый и нежный, он вырвал меня из тьмы. Я почувствовала свое тело, и мне было больно.
— Пати! «Свет мой».
«Шон, брат мой».
И новый поток тёплого света окончательно вырвал меня из лап забытья.
«Кения, забери…»
Кот послушно подставил грудь. Я из последних сил преодолела бешеное сопротивление артефакта, почуявшего мою слабость и предпринявшего новую попытку сломить меня. Стилет плашмя вошёл в прохладный мех кота, и я потеряла сознание…
Холодно, сумрачно на моем лугу… Мне надо с него уходить, меня ждут…
Я вынырнула в реальность на руках Шона под тарахтение Кисс… Но отчего-то мой названый брат был холоден и пуст. Это плохо…
— Шон… — прошелестела я, но он услышал и крепче прижал к себе.
— Пати… — выдохнул он. Я увидела Эльвису, и она был напугана ещё больше.
— Что случилось? — я попыталась приподняться, но опустошённое тело не слушалось, и Шон поддержал меня за плечи, помогая увидеть, что же их так напугало.
Умертвия. Твари тьмы. Они вываливались из портала, как из мешка. А рядом стояли… Майямцы Тори и Грэд, предводители волков. Бывшие предводители волков. Бывшие Тори и Грэд. Эти двое изменились, стали по-настоящему чёрными.
А Смерть и Тьма лезли и лезли к нам…
Я оглянулась, ловя испуганные взгляды пополам с робкой надеждой или отчаянием. Divinitas и оборотни нашего города надеялись, что я, белый универсал, смогу разобраться с тварями тьмы. Но… Я много сделала сегодня, многих спасла и потеряла почти все силы. Но даже будь я полна под завязку, с этой смрадной стаей я бы вряд ли справилась. Их слишком много, и это не привычные вампы, страдающие от света. Это смерть, обретшая плоть.
Она не должна оказаться на улицах города.
Ну, вот и настал черёд…
Я поднесла руку ко рту и коснулась губами небольших шрамов.
«Сплетающий нити!»
Он услышал.
«Я хочу, чтоб ты оказал мне услугу».
Безмолвная заинтересованность.
«Пусть умертвия и их предводители будут уничтожены здесь, в этом месте, до рассвета».
Некое замешательство и уточнение.
«Да. Именно: уничтожены в этом месте до рассвета».
«Будет сделано».
И мир всколыхнулся, как гладь воды от капли, как воздух от удара колокола.
Шон, поняв всё, прижал меня к себе так крепко, что я пискнула от боли.
Я знала, о чём просила. Я знала, что Сплетающий нити судеб может выполнить мою просьбу, уложив нас всех в этом последнем бою. Но я хотела умереть не напрасно. Я хотела, чтобы с нашей смертью город не захлестнули порождения тьмы. Давать себе надежду я боялась, хотя, конечно же, Сплетающий мог выкрутиться
