Мой бывший враг - Елена Алексеевна Шолохова
Любит всё-таки Дима шикануть. Но на этот раз я с ним не спорила – у нас есть повод. Даже нет – Повод! Хотя меня лично и пиццерия вполне устроила бы. Но раз он так хочет – пусть.
Столик нам достался в нише у окна, все еще завешенного мерцающей гирляндой, хотя уже зима на исходе. Но с огоньками даже лучше – такое сразу праздничное настроение.
Я пролистала меню, но скорее, чтобы раздразнить аппетит, а так – доверилась выбору Димы. Всё равно добрая половина наименований мне абсолютно ни о чем не говорила: пате, магре, портофино, севиче…
Дима заказал что-то такое же малопонятное и бутылку шампанского. Нам сегодня действительно есть, что отметить.
Вчера наконец наша эпопея с Русланом благополучно завершилась. Ему дали реальный срок. И хотя Самарина не сомневалась, что так оно и будет, я всё равно до последнего побаивалась, что Извеков соскочит. Соскочит и отомстит нам. Но нет, ему впаяли за всё в совокупности три года – на полгода меньше, чем просил прокурор.
Мы потом, после суда, случайно слышали, как отец Руслана делал выволочку своему адвокату, пожилому, холеному мужчине. И тот, несмотря на седину и солидный возраст, оправдывался и трепетал перед старшим Извековым как провинившийся двоечник. Лепетал, что не всё потеряно. Обещал, что ещё поборется, подаст апелляционную жалобу. Но Извеков был просто страшен в гневе. Чем там закончилась эта сцена – я не знаю. Мы потом уже ушли.
Самарина, кстати, не злорадствовала ничуть. Хотя до суда ей постоянно намекали, да и прямо говорили, что не с теми она взялась тягаться. Нашу победу она просто приняла как должное, спокойно, почти равнодушно.
Мы с Димкой звали её присоединиться к нам сегодня, но она отказалась. И кстати, деньги брать с нас не хотела. А после избиения Артема Шаламова вообще заявила, что это дело для нее самой стало личным. Но Диму даже она не переспорила. Он настоял. Впрочем, взяла она совсем немного – чисто символически.
Вышколенный официант принес закуски и шампанское. Ловко все расставил, разлил искрящийся напиток по бокалам и удалился.
– Ну, что за благополучный финал? – я взялась за тонкую ножку.
– Подожди, – сказал Дима и зачем-то полез в карман.
А потом… потом вдруг вынул коробочку, маленькую, полукруглую, бархатную и положил на стол, чуть придвинув ко мне.
– Финал – да… но я бы хотел отметить сегодня кое-что другое…
А я, застыв, переводила ошалевший взгляд с коробочки на Диму, с Димы – на коробочку и не могла вымолвить ни слова.
– Это тебе…
Он открыл коробочку сам, потому что я продолжала сидеть как истукан. Там, на белой подушечке, было кольцо. У меня просто дух перехватило.
Дима, неверно истолковав мою растерянность, произнес с заметным напряжением:
– Ты не переживай… в смысле, не думай, что это тебя сразу к чему-то обязывает. Я на тебя не собираюсь давить. И не жду, что мы сейчас же побежим в загс…
– Тихо… – прошептала я, справившись с волнением. – Не порти момент. И если хочешь – дави.
Он сморгнул, пытаясь понять, шучу я или нет. А я тем временем, не дыша, достала колечко и примерила его на безымянный палец.
– Оно потрясающе красивое! – прошептала я и подняла восхищенные глаза на Диму.
И он сразу же оттаял. И вдохнул, словно у него гора с плеч упала. Улыбаясь, он взял мою руку.
– Тебе идёт.
– Ещё бы.
– Значит, если вдруг что – ты бы согласилась? Даже сейчас, когда… ну, всё так сложно? – закинул он удочку. – Я, правда, просто не хотел на тебя давить. Да и боялся, что момент неподходящий.
– Тебе бы, – я сказала хоть и с улыбкой, но на полном серьезе, – я бы сказала «да» в любой момент…
Дима улыбнулся, поднёс мои пальцы к губам и поцеловал.
– Это было бы безумием, да? Так рано? Но зачем ждать, да? Если я знаю точно, что мне никто больше не нужен.
– И мне…
***
Нас с Димой расписали в мае. Отец сначала решил, что я «залетела», но узнав, что это не так, принялся меня отговаривать: зачем так скоропалительно, надо узнать друг друга, притереться. Про пуд соли что-то втирал. Но я эту демагогию пресекла:
– Пап, мы поженимся и точка. Потому что любим друг друга. Потому что я хочу быть его женой. И знаешь, уж сколько мы с Димой вместе пережили, так ещё не всякой паре за годы супружества выпадает.
В конце концов он смирился, а потом ещё и на нашу свадьбу нагрянул. Да ещё и Наташу, женщину свою, привез познакомить, хотя у нас всё было очень скромненько. Для себя. Я сама так захотела, а Димка уступил, придержав на этот раз свои барские замашки.
Наташа мне, конечно, не слишком понравилась, но я благодарна была ей за то, что отец с ней прямо-таки ожил и как-то успокоился, что ли. Про прошлое – ни слова. Димку обнимал и называл сынком. Унты ему зачем-то подарил.
Я ожидала, что папа будет изможден тяжелым трудом, а он округлился весь и даже как-то немного помолодел.
А вот Димин отец, как всегда, позвонил, выслал ещё денег, что-то наплел с три короба. Правда, Димка не расстроился. Привык, наверное.
– Тебе не обидно? – спросила я с сочувствием.
– Да так даже лучше, – пожал он плечами и, хмыкнув, добавил: – Не представляю, как наши отцы общались бы.
– Да уж, – согласилась я.
Отец со своей Наташей пробыл у нас недолго. Чуть больше недели. Затем вернулись в Якутию. Там, в Алдане своем, он уже обосновался, начал новую жизнь.
***
В июне у нас началась сессия. Димка, как и раньше, помогал мне готовиться, проверял, гонял по билетам. И в итоге, наверное, всё выучил сам ещё получше меня. Я даже шутила, чтобы он тоже поступал к нам, на юридический. Но он подал документы в СПбГУ, куда хотел, куда собирался с самого начала. И прошёл по баллам с прошлогодними результатами. Оставалось только сдать их внутренний тест.
Для меня это стало, конечно, если не ударом, то шоком. Я не думала, что так скоро настанет этот момент. То есть думала, конечно, мы ведь это
