Мой друг - домовой (Дилогия) - Гектор Шульц
- Чего тебе?
- А ты сильно будешь ругаться, если узнаешь, что один добрый и милый домовенок случайно твою рубашку порвал и заляпал ее вареньем? – тонко пропищал он. Я же мог лишь горестно вздохнуть и повернуться к жене, которая прижалась к моему плечу.
Глава седьмая. На пути в Поднебесную.
Нафаня довольно спокойно относился к всевозможным средствам передвижения. Он ездил со мной на дачу в автобусе, рассекал на Адике и как-то даже угнал моего верного немца, разбив Мерседесу фару. Но я и представить не мог, чем обернется полет двух домовых на самолете. Веселье началось на пути в зеленую зону.
Аэропорт для каждого человека уникален. Здесь смешиваются тысячи различных эмоций. Грусть, когда вы провожаете родных и близких, и радость от встречи. Эмоции зашкаливают и смешиваются со слезами, улыбками и смехом, являя собой настоящую магию аэропортов. За свою жизнь мне довелось поскитаться, и чаще всего я выбирал именно самолеты. Во-первых, это быстро. Во-вторых, тело и разум получают свою дозу адреналина. Сердце замирает, когда самолет набирает скорость и, оторвав шасси от взлетной полосы, устремляется ввысь, пронзая облака и бирюзовое небо. Сердце скачет, когда самолет приземляется, и шасси с гулким звуком касаются земли. В этом есть своя, небесная, романтика. Поэтому я с радостью шагнул в гостеприимно разъехавшиеся передо мной двери аэропорта. Через несколько часов шедевр тысяч конструкторов оторвется от земли и понесет меня в ту страну, где я всегда хотел побывать. В Китай.
- Барин, я в туалет хочу, - жалобно протянул Нафаня, дергая меня за штанину. Я помотал головой, избавляясь от радужных мыслей и возвращаясь в суровую реальность, а затем повернулся к домовому.
- Наф. Вот я как знал, что ты капризничать начнешь. Ты – потустороннее существо и я понятия не имею, почему ты вообще ходишь в туалет.
- Энта, как ее. Клеточная память, - козырнул любимым термином дух.
- О, это точно, Никитка, - съязвил я. – Какался в детстве и сейчас продолжаешь.
- Жопа ты, - обиделся домовой, приплясывая на месте. Алина смерила меня суровым взглядом, дополнив это демонстрацией своего кулака.
- Видишь? – спросил я Нафаню. – Собственная жена готова мне всыпать.
- Вижу, - согласился дух. – Балбес ты, барин. Друг нервничает, а он колкостями сыпет. Я бы сам тебе зад нарумянил, если бы не боялся, что мой в этот момент открыться может.
- Ладно, пошли, чертушка, - махнул я рукой, приглашая домового следовать за мной. Нафаню долго упрашивать не пришлось и он, вприпрыжку, поскакал за лютым барином, как всегда любил выражаться.
- Ой, барин. Лепо-то как, - пробасил дух, запершись в кабинке и совершая свой сакральный ритуал. Я рассмеялся и направился к умывальникам, дабы оросить руки свои очищающей влагой. Спустя пару минут, ко мне присоединился и Нафаня, чья морда лучилась самым настоящим облегчением.
- Лучше? – спросил я, помогая домовому вымыть свои ладошки. – Ты не ты, когда в туалет хочешь.
- Очень смешно, Андреюшка. Вот проснется барин однажды, а его ноги в меду испачканы и муравьи там уже колонию сделали, а Нафанюшка веселится.
- Запросто. А потом барин Нафанюшку искупает в ледяной воде за это и Нафанюшка станет крейсером Варяг и пойдет на дно, - ухмыльнулся я. – Ладно, суши свои лапки и пойдем. Нас девочки ждут.
- Как это – суши? – оторопело спросил домовой. – Подуть на них?
- Нет, глупый. Вон сушилка на стене висит для детей. Подойди к ней и протяни ладошки, а дальше сам увидишь, - Нафаня кивнул и, подойдя к сушилке, сунул руки, как и требовалось, а потом взлетел под потолок, когда дьявольское устройство заработало, испугав крайне чувствительного домового диким шумом.
- А, барин. Боюсь я эту хреновину, - взвыл Нафаня, вцепившись пальцами в окошко вентиляции. – Чего ты ржешь, ирод? Выключи ее!
- Дурилка ты мохнатая. Это просто горячий воздух. Руки сушит после того, как ты их вымоешь. Так все делают. Чего ты испугался?
- Я подумал, что за мной сам Сатана пришел, - честно ответил домовенок, спрыгивая на пол и подходя к умолкнувшему устройству. – Ревет так, как ты, когда фасоли переешь. Аж слезы выступают и волосы сгорают.
- Но, но, - оскорбился я. – Когда это я маялся животом? Год назад, как минимум. Ты закончил? Тогда пошли.
- Пошли, барин Андреюшко, пока я машину эту бесовскую не разбил, - Нафаня погрозил сушилке кулаком и запрыгнул мне на плечо, дабы не потеряться в бесконечном людском потоке. Я потрепал домовенка за ухо и направился в сторону зоны досмотра, где уже стояла Алина, чья желтая кофточка выделялась ярким и задорным пятном среди обыденной серости.
Наши девочки тоже не избежали приключений. Чуча, испугавшись сушилки для рук, мощным хуком снесла несчастное устройство со стены и залила горючими слезами грудь своей хозяйки. А Нафаня нашел себе новую забаву. Когда Чуча поворачивалась к неугомонному духу спиной, тот начинал гудеть, как осиное гнездо, чем пугал бедную домовиху до потери пульса, если таковой у нее вообще был, а потом прятался за моей спиной, когда Чуча норовила вырвать у «мохнатого оглоеда» пару зубов на память. Слава темным богам, что это безобразие никто не видел и не слышал, но прочие пассажиры и работники аэропорта стали на нас подозрительно коситься. Прекрасно их понимаю. Где еще увидишь молодую пару, шипящую себе под ноги и совершающую странные телодвижения.
Когда домовые успокоились и клятвенно нас заверили, что будут вести себя подобающе, мы двинулись на досмотр. Но и там не обошлось без забавностей. Например, Чуча и Нафаня были без ума от эскалатора и прокатились на движущейся лестнице десяток раз, пока Алина не велела им топать впереди и не теряться из виду. Во время личного досмотра домовой развлекался тем, что подбрасывал металлические вещи другим пассажирам, чем вызвал небольшую пробку, но быстро успокоился, узрев на горизонте мое злое лицо. И только в зале вылета я позволил себе немного расслабиться и выпить горячего кофе в одной из многочисленных кофеен. Чуча с Алиной взяли себе по мороженому, а Нафане милостиво разрешили немного виски, ибо от обилия впечатлений дух принялся носиться по залу, как угорелый, то и дело пугая детей, удивленно наблюдавших за домовым, которого они видели вне зависимости от желаний Нафани.
- Дурдом «Ромашка», -
