Магию - народу! - Sleeping
Маша прячет подарок в своих вещах. Она смущается, но всё равно спрашивает: -Правда не отдашь?
-Правда, -говорю я ей и уже обращаясь ко всем остальным: -Мы не просто здесь собрались. Мы – отряд. А бойцы одного отряда всегда стоят друг за друга. Любой член отряда всегда может рассчитывать на безоговорочную поддержку остальных. Представь Маша, что, если бы у тебя было шесть братьев всегда готовых намять бока всем, кто только вздумает тебя обидеть? Так вот, это мы и есть – твори братья. А ты – наша сестра. Я ведь правильно говорю или кто-то здесь думает по-другому?
Обвожу всех глазами. Борис и Андрей стоят с одинаково одухотворёнными лицами. Ефим вроде смущается, но чувствую, что он готов быть частью моего отряда, моей команды.
-Я, конечно, старый орк, -берёт слово проснувшийся и зевающий Глык. -И у меня уже очень давно не было семьи, с тех пор как родители умерли, а единственная которую я любил сгорела от лихоманки. Но я очень рад быть частью вашего отряда.
Поглядывая на наше дружное единение, Глинка скалится, показывая белые зубы.
-А ты? -спрашиваю я его. -Ты наш или просто с нами?
-Семьянин из меня довольно хреновый, -предупреждает Глинка. -Было дело, от меня родные братья отреклись. Но попробовать, думаю, можно.
Неожиданно маленькая Огнёва спрашивает: -Можно мне с вами?
Сбиваюсь с мысли: -С нами? Как?
-Просто у меня больше совсем никого нет, -она начинает беззвучно плакать.
Мы растеряно переглядываемся не зная, что ей ответить. Одна Маша догадывается сесть рядом и просто начать гладить девочку по разметавшимся волосам.
Со вздохом пристраиваюсь к ним и начинаю объяснять: -Понимаешь, Катя, ты ещё маленькая. А мы всё-таки боевой отряд. Знаешь, все эти взрослые дела: перестрелки, расправы с врагами революции, боевая магия. Во всём этом нет места маленьким девочкам.
Она молчала и только продолжала плакать без слёз, душа свои рыдания и оставляя их в себе. Самый худший вид рыданий – когда оставляешь в себе, не выпуская наружу.
-Ладно, хорошо, -согласился я. -Ты тоже можешь быть в нашем отряде, если так сильно хочешь. Но учти, у тебя будет много обязанностей! И слушаться меня, как командира, надо беспрекословно, без возражений. И ещё…, -я не успел придумать что ещё так как мелкая бестия тут же вскочила, обняла меня прижавшись горячим комочком и тут же улеглась обратно, словно ничего не было.
-Она заснула, -с удивлением констатировала Маша.
-Изволновалась бедняга, -замечает Глык Пахучий.
-Командир, -спрашивает Маша. -А что мы с ней вообще будем делать?
-Пока ещё не знаю, -отвечаю ей. -Но видимо вариант куда-нибудь пристроить и забыть опять мимо кассы. Раз уж пообещал, что она будет в моей команде, значит придётся держать слово.
-Кажется это будет даже забавно, -хмыкает Глинка. -Посмотрим, как ты теперь выкрутишься, командир.
Мне хочется его стукнуть прямо по его наглой роже, но сдерживаюсь, ибо это было бы совсем непедагогично. А как завещал ревком Каботкин: командир должен быть учителем для своих подчинённых. В меру любящим, в меру строгим. Но самое главное: всегда требовать с самого себя в разы больше, чем с подчинённых.
Ох, это было сложное утро. Но кажется оно наконец-то закончилось. Дальше только размеренное путешествие до самого Каменска. Пара дней и ночей, наполненных спокойствием и размеренным стуком колёс. Одна единственная капля из бурого моря нашей жизни. Но как же ценна эта капля спокойствия среди бушующих штормов и ураганных дождей!
…
Крохотное послание на тонкой дорогой бумаге смотрелось в руках атамана Ершова совершенно несерьёзно. Его мощные лапищи больше привыкли к сабле и пистолю. Порой эти руки убивали даже без использования посторонних предметов: душили, били, сворачивали шеи и так далее.
А тут, вдруг, письмо!
Однако тупой дикий зверь никогда не смог бы стать атаманом сначала самой крупной, а после и вовсе единственной на дни пути в обе стороны от Каменска банды, держащей в страхе всю округу.
Может быть по лицу Ершова не скажешь, но он был умён и хитёр. Ещё подл, коварен, жесток, даже очень жёсток, но и умён тоже. Вот, например, его собственное решение наладить определённые контакты за пределами влияния подчинённой ему банды принесло свои зримые плоды в виде этого письма.
Доставившая письмо пичуга сидела в стоящей рядом клетке, получив в обмен на услугу более чем достаточно зерна и чистой воды. Почтовые птицы большая редкость, поэтому о своей судьбе пичуга могла не волноваться. У неё всё будет хорошо пока её крылья остаются способны обогнать ветер.
Отправившие послание далёкие друзья из самого портового города писали, что от них в Каменск выехал торговый поезд с очень заманчивым грузом. Там и оружие, и продовольствие – то есть именно то, что нужно любой банде в неограниченных количествах. А также уголь, драгоценности и деньги в виде ассигнаций старого и нового образцов. Но главное, в этом поезде возвращается взбудораживший весь Каменск комиссар. Комиссара нужно будет кончать, без вариантов. Но у него с собой должна быть одна крайне интересная штука, за которую посланцы уважаемых людей, прибывшие из-за границы, готовы заплатить весьма и весьма достойное вознаграждение.
Разумеется, далёкие друзья сообщили ему всё это не просто так, а рассчитывая на стандартную за наводку на крупную добычу мзду в десять процентов от того, что получится с неё получить. Кроме того, они требовали, чтобы с головы некоторой Коробейниковой путешествующей вместе с комиссаром не упал ни один волос. Девушку следовало аккуратно пленить и с минимальным ущербом доставить обратно в город-порт. Там, за неё, обещали отдельный весьма лакомый куш.
Дважды перечитав письмо, Ершов сжал пальцы комкая невесомый листок, после чего поджёг его от свечи и убедился, что тот сгорел дотла.
После чего, вручив клетку с почтовой птицей заботам птичника, он кликнул ближайших помощников и предводителей отдельных отрядов, находящихся на отдельном привилегированном положении в его банде. Пришло время отрабатывать усиленные харчи, право первыми приходовать свеженьких пленниц и выбирать долю из захваченной добычи.
Нужно было выбрать место для засады. Придумать, как можно сократить число потерь от таинственного оружия комиссара. Заранее решить и подготовить план по вскрытию бронекрепости в которую может превратиться остановленный или сошедший с рельс, но оставшийся целым, состав.
Времени у них на подготовку оставалось всего
