Солнце мое-2 - Владимир Олегович Войлошников
А вот Вовка мне понравился. Удивительно, как может человек в такой, казалось бы, разрушительной деятельности двигаться красиво и гармонично. Недаром он на той большой игре столько побед собрал. Вот — это прям его стихия. Призвание, наверное.
От этого просмотра я почему-то пришла в совершенно… определённое настроение.
Рассосался после трени народ, зал заняли танцоры латины. Я охранника попросила:
— Борис Петрович, меня некоторое время не будет, присмотрите за порядком, — получила уверения, что всё будет отлично, и в кабинет пошла. А там Вова себе чаю налил и сидит у компьютера, пасьянсик уже раскладывает.
— А ну-ка подвинься!
Я решительно отодвинула его от стола и забралась ему на колени. Он, конечно же, сразу меня обнял, руками под платье забрался:
— М-м? Неужели это девочка с намерениями?
— И с весьма серьёзными, будь уверен.
Собственно, почему бы и нет? Три часа до рукопашной тренировки у нас ещё в запасе.
— Олька, я потный. Ополоснуться хотел в душ сходить…
— Сходишь потом.
Намерения мои успели приобрести весьма чувствительные обороты — и тут в коридоре зазвонил телефон!
— Да блин!
— Не обращай внимания, — прошептал в ухо Вовка. — Там есть, кому взять.
Правда, телефон подавился на втором звонке и послышалось негромкое бубнение охранника. Смолкло.
— Вот и всё, — горячие губы пробежали по шее, от уха до ключицы, заставляя меня покрываться мурашками.
— Наверх?
— Зачем? — он тихонько засмеялся. — Давай твой стол проверим на прочность…
Да. Я, правда, слегка опасалась, что стол (не компьютерный, а второй, за которым я иногда шила или рисовала) даст слабину и рухнет подо мной, но он выдержал это испытание с честью. И даже особо не скрипел. Издалека доносились приглушённые звуки какой-то румбы или сальсы — я в них не разбираюсь. По шторам время от времени пробегали отсветы от фар. Романтика. Или уж экстрим, я даже не знаю.
Я потянулась и села на столе:
— Где-то тут был мой бюстгальтер…
— Сейчас найдём, — Вова наклонился к нашим вещам, сваленным в одну кучу на стуле. В темноте он видит почти также хорошо, как днём. Прям завидно. Распрямился: — Держи. Какая же ты красивая…
Само собой неудержимо тянет улыбаться в такие моменты.
— Я серьёзно! — слегка обиделся он.
— Мне просто приятно. Помоги застегнуть…
Он глянул на часы.
— Я бы всё-таки в душ сходил. Освежился перед тренировкой.
— Так и сходи! Щас я тебе полотенце дам. Платье только надену…
В общем, пошёл Вовка в душ, а я выглянула в коридор — он у телефона стоит, набирает.
Я подошла ближе:
— Борис Петрович, кто звонил?
— Я сказал уже. Владимиру Олеговичу товарищ. Номер оставил.
— Халкон, — добавил в пояснение Вова. — Я уже перезваниваю.
— Ага. Я тогда чайник… — и тут трубка ответила.
— Алё! — начал Вова, но ничего больше спросить не успел. В ответ трубка взорвалась воплями Халкона, понять которые я не могла из-за близкой музыки. Вова слушал, и лицо его вытягивалось. В разговоре он участвовал редкими вопросами и междометиями. Матерными в основном.
Наконец он положил трубку.
— Что случилось? — спросила я тревожно.
— Прикинь… У Халкона киоск спёрли.
— В смысле — спёрли? — я так растерялась, аж голова слегка закружилась.
— А чего вы удивляетесь! — воскликнул охранник. — У нас недавно на конечной два сразу утащили. Табак и алкашку. Подъехали с кран-бортом, провода откусили — и привет. Закинули в два счёта. У соседа так гараж упёрли, не то что киоск. Прямо из-под окон! А ему говорили: ушки надо спилить — всё «потом» да «потом»!
— Какие ушки? — обалдело спросила я.
— Транспортировочные, — объяснил Вова, — за которые крюки крана цепляются.
— А-а-а…
Мы ещё немного пообсуждали ситуацию, и Вовка всё-таки пошёл в душ, а я — чайник ставить.
Ни хрена себе!
Нет, хорошо, что Вова с Халконом не стал в общий киоск вкладываться. Не знаю, насколько это добрая мысль, но как, интересно, мамаша Халкона поведёт себя сейчас? И кто у неё будет виноват?..
Я ещё подумала на эту тему, и, когда Вовка пришёл намытый и благоухающий, сказала:
— Знаешь, Вов, не лез бы ты в эту ситуацию.
— С киоском-то?
— Да. Вот просто совсем не лезь. Никак. Даже краем. Эта странная женщина там… Что бы ни случилось, ты потом будешь всё время виноват. Сейчас у вас с Халконом общего — только хобби. А начнёшь участвовать в поисках или ещё как — обмараешься, и так они всё вывернут, что вот ты мог, но не сделал. И… я не знаю, как объяснить… Ну, ты разве не видишь сам, как эта семья дела решает?
Вовка посидел, раздумывая.
— Ну, так-то — да, ты права.
— Вот и не лезь. Тревожно мне.
— Да куда я полезу! — успокоил меня Вова. — У меня что — связи? Знакомые особые? Да у меня даже машины нет, чтоб поездить, допустим, посмотреть.
— Да куда ехать-то⁈ — всплеснула я руками. — Он, скорее всего, за закрытым забором стоит и уже перекрашен.
— Н-да-а-а… — протянул Вовка. — А ведь я хотел за свои купить…
Я достала молоко из холодильничка и принялась разливать чай.
— Нет, хорошо, всё-таки, что Халконовская мамаша тогда так взбрыкнула…
Кстати, забыла я сказать. С тех пор как я переехала в кабинетик в центре, Вова почти перестал в свою общагу ходить. А зачем? Что он самостоятельный половозрелый самец, он и так уж всем доказал. Комп у него здесь. А ночевать приятнее со мной. В качестве взноса в хозяйственную жизнь купил микроволновку, шкафчик платяной да ширму китайскую на Шанхайке — в уголок поставили, и спокойно переодеться можно, не боясь, что кто-то заглянет. Возможно, излишнее, но удобно, и павлины на ней такие красивые.
Шкафчику я особенно обрадовалась! А то сколько можно барахло в коробках да сумках держать? Вот и жили мы потихоньку, не тужили. Второэтажная кровать показала себя отлично. И сколько времени на хождении экономится! Плюс лишних полчаса к сну. Если полночи любовью занимаешься — особенно актуально…
Комнату он за собой пока оставил. Дескать — пусть до нового
