Моя до конца - Рошаль Шантье
— Не устала? — он заботливо кладет руку на ее поясницу, а она, повернувшись вполоборота, довольно мотает головой, на секунду прижавшись щекой к широкой груди.
— Привет, Сергей, — протягивает руку Макар, — это Арина — моя девушка.
— Очень приятно! — говорю с широкой улыбкой от уха до уха.
— И мне приятно, та самая Арина! — лучезарно отвечает мужчина. Я рассматриваю малышей и гадаю на кого они похожи, — На Даяну, — поймав мой взгляд говорит он, — но девочка уж точно в меня, — это он уже ей. С особой теплотой и нежностью во взгляде. Такой, которой чужих не одаряют.
— Ох, вторая беременность сложнее, чем первая. Надеюсь, там не тройня, — хихикает она, но как-то не радостно.
— Да ладно, — ухмыляется Макар, — где трое там и четверо.
— Вот когда сам двоих родишь, потом и будешь рассказывать. А пока молчи, Ветров. — Строго пыхтит она, но смотрит мягко.
— Ладно-ладно! — приподнимает руки тот, — Тебе виднее.
— То-то же. Нет, серьезно, я так отекла, что даже кольцо обручальное снять пришлось,! — приговаривает, демонстрируя пятерню.
— Сложно вообще с двойняшками? — спрашиваю, пропуская проходящего мимо мужчину.
— А ты приезжай, я тебе продемонстрирую, — ухмыляется она.
— Даяна не шутит. Сплавить их на вечерок — это просто счастье, потому что они — две мелких фурии, — хохочет Сергей, уловив как я рассматриваю его сыновей.
— Это просто твои гены, Фураев! — шутливо бьет его в плечо Ветров.
— Мои-мои, — проговаривает тот с явной гордостью.
Мы смеемся, шутливо обсуждаем беременность, пока не звучит характерное «Дзыыынь». Оборачиваемся, словно по команде. Мальчишки уронили бутылку. Две.
— Я заплачу, — просто информирует подоспевшего охранника отец семейства и по его реакции я понимаю, что это не первая для них ситуация. И что они уже давненько к подобному привыкли.
Сергей спешно прощается, уводя малышей с места преступления и наскоро говорит жене, что будет ждать ее у игрушек. И пока Ветров отвечает на телефонный звонок, Даяна вдруг смотрит на меня серьезным долгим взглядом, а затем говорит:
— Ты прости меня, Арина. Я была глупой и очень влюбленной девчонкой. А сейчас ума не приложу, как могла считать, что мы с Макаром… — она замолкает, потому что ей не нужно озвучивать. Я понимаю, — Рада, что вы нашли друг друга, — прибавляет она, как мне кажется, искренне.
Возвращается Ветров и разговор прекращается так же внезапно, как и возник. Даяна целует его в щеку, улыбается мне и произносить тише обычного, снова окунув в свой омут черных глаз:
— Не держи на меня зла.
— Что ты, конечно, нет. — Заверяю ее, потому что сейчас это правда.
Мы выбираем вино, расплачиваемся на кассе и едем домой, а я все думаю, сколько же ошибок мы совершаем в юности. А может, на то она и дана, юность, для ошибок?
Даяна была отпетой стервой, а сейчас прекрасная мать и жена. И мне кажется, если бы не наше прошлое, мы бы могли стать подругами.
— О чем задумалась, Риша? — Ветров пиликает сигнализацией машины, захлопнув багажник.
— О том, как меняются люди, — я придерживаю для него подъездную дверь, потому что мужские руки заняты пакетами.
— Это ты о Даяне? Она улетала в Италию в слезах, а вернулась счастливая. Я никогда не видел ее такой рядом с собой. На одном из мероприятий Даяна призналась, что поняла, о чем я говорил ей, когда объяснял, что она — не ты. И когда я увидел их вместе тоже понял, что она никогда не была счастлива со мной по-настоящему. Люди встречают друг друга и либо совпадают, либо нет. Не бывает трех или четырех совпадений. Есть только двое.
— Как две половинки одного целого? — заглядываю в любимые голубые глаза.
— Как мы с тобой, моя Риша.
Глава 42
Воскресенье — тот самый обещанный ужин с родителями. Конечно, они знают о произошедшем, но учитывая все обстоятельства, собраться за одним столом нам так и не удалось. По правде сказать, мне нужно было пережить все самой, а не обсуждать без перерыва. Мама, разумеется, требовала приехать и находиться дома с ними, но к счастью, я уже достаточно взрослая, чтобы иметь возможность самой регулировать подобные вопросы.
Влад позвонил напрямую Ветрову и предложил свои связи, охрану и все, что только потребуется во имя безопасности его кровиночки. Сам же Туманов не мог вырваться из-за границы и запланированных на полгода вперед супер-пупер важных стоматологических конференций, где мой брат был самым молодым, но считался одним из самых значимых специалистов. Не зря второй раз в ВУЗ поступал, короче.
Примерно так же поступил Марк. С разницей лишь в том, что сходу сказал каким охранным агентством пользоваться не стоит. И что, конечно же, если потребуется, преподские кулаки к Макаровым услугам. А после, в своей Аланьевской манере добавил, что услуга актуальна ограниченное количество времени.
Ветров терпеливо слушал, благодарил, а к концу разговора гаркал, что сам знает, что ему делать. А мне было тепло от того, какие классные люди меня окружают.
Прошлую пятницу мы с Таей провели на нашей с Макаром кухне, пока мой парень ездил по своим многочисленным делам. И вот с кем-с кем, а с Жаровой обсасывать кости не просто привычно, а даже ностальгически приятно. Сколько обсуждений утоплено в бокалах красного, сколько диалогов пересказано, слез пролито и сплетен проговорено. Сколько пришлось смеяться, переносясь в прошлое, сколько успокаивать переживания, говоря о будущем. Мы делились самым потаенным, самым сокровенным. То Таська успокаивала меня, то я её; и я её поддерживала, и наоборот.
— Пусть говорят, что дружбы женской не бывает… — затягивает она.
— Фигню болтают, наливай!
И мы снова хохотали и плакали, говоря о том, как все могло сложиться и как сложилось. По телефону, ведь, совершенно не то. И не чокнешься. Бокалами в смысле, потому что головой я бы чокнулась без Жаровой.
На мне плиссированная вязанная юбка цвета темный беж и белый пушистый свитер. Поправляю кулон сердечком, когда раздается стук в дверь.
— Ты что, боишься обнаженки? — подначиваю его, самостоятельно распахнув дверь.
— Боюсь не сдержаться, Риша, — и зубами так хищно «клац»!
Показываю ему язык и пытаюсь улизнуть в проходе, но Ветров, поймав за талию, закидывает к себе на плечо.
— Пусти, дикарь! Мы же опоздаем! — визжу, забавляясь.
Плечо сотрясается от Макарового хохота и, швырнув меня на покрывало, этот невыносимый мужчина начинает меня щекотать. Я уворачиваюсь от огромных ладоней, как могу, только это довольно сложно, когда тот, от кого удираешь, сидит сверху и пользуется тем,
