Тусклый Свет Фонарей - Xenon de Fer
[12] Юаньлэй — Изначальные, так синцы называют змееподобных изначальных обитателей Цю и их богов. В число Юаньлэй входят боги-супруги Ни-Яй и Фу-Са, Шуи-Лун, Тян-Лун и тот самый Цин-лун, а также все прочие подобные божества более низкого ранга. Считалось, что в каждом крупном водоёме живёт свой дракон, являющийся владыкой этого водоёма, и в древности такому владыке приносили обильные жертвы в течение всего года. Эпоха Пяти Царств — древнейшая из «цивилизованных» эпох в истории Син, начавшаяся примерно в 1470-м году до Я.Л. с создания Цзоуюй, будущей столицы Восточного Царства (Донфан), и закончившаяся с созданием единого рэньского государства Шанрэньфан (иногда просто Рэньфан) в 1154-м году до Я.Л. Вейда Луном I. Около 1001 или 1000-го года до Я.Л. его потомок, Гуан-ди, переименовал царство Шанрэньфан в Хуиндигоу, Золотую Империю.
[13] Фэндуо (风铎) — ветряной колокольчик.
[14] Отсылка к мифу о том, что люди были созданы из глины.
[15] Название цветов чубушника, если точнее чубушника серого, который часто ошибочно называют жасмином.
[16] Реальными прототипами для Лэн Сяньнюй послужили два мифических персонажа — фея Ма-Гу (Конопляная Дева) и Ло-шэнь (фея реки Ло). Первая считалась божеством весны и плодородия, дарующим жизнь, вторая считалась духом Фу-фэй — дочери мифического первопредка Фу-си, которая утопилась (или утонула) в реке Ло. С обеими связано множество легенд. Слово сяньнюй (仙女), означающее фею, буквально переводится примерно как «Чудесная бессмертная женщина» или «небожительница».
Глава 22. Неуместная просьба
Некоторое время я так и простоял, согнувшись пополам, покуда не услышал смешок, и тот же самый голос не велел мне распрямиться. Я вновь встретился взглядом с Лэн Сяньнюй, но тут же опустил взор на её руки — не хватало ещё, чтоб она сочла моё поведение наглым и неучтивым, а ведь любому благовоспитанному человеку ведомо, что вот так пялиться на благородную женщину из чужого рода — непристойно.
— Как твоё имя, юноша, и зачем ты искал меня? — меж тем обратилась ко мне красавица.
— Меня зовут Мэн Байфэн, госпожа. А искал я тебя по приказу нашего государя, императора Цилинь Цзяо.
— Зачем же?
Ответить на этот вопрос надобно было непременно так, чтоб фея тотчас же не прогнала меня из своего сада и вообще из этих мест, а после ещё и согласилась исполнить мою просьбу. Призадумавшись, я невольно отметил, как Речная Дева перебирает в руках жемчужные бусины, и внезапно понял, что вовсе это не бусы, а чётки.
Это показалось мне столь странным, ведь я ничего подобного не слышал о девушках, от которых будто бы могла произойти Лэн Сяньнюй, что я стал присматриваться к одежде загадочной незнакомки.
Мой наставник давным-давно дал мне книгу, в которой описывались быт и облик наших предков в прежние времена, должно быть с Эпохи Мятежников. Особливо я любил рассматривать гравюры мастеров, где запечатлены были здания, сосуды, одеяния и украшения, и по наставлению своего учителя постарался всё запомнить до мелочей, ведь как часто говаривал мой наставник, ежли встречаешь духа в облике человека, то к облику этому надобно приглядеться повнимательнее, так ты вернее всего поймешь, кто перед тобою. Коль это злой или озорливый дух, ты непременно сыщешь какие-то ошибки и изъяны в его уборе, а коль призрак усопшего, то сумеешь понять, когда он жил и умер, и кем был при жизни. Но одеяние таинственной девушки не вязалось у меня ни с одной из эпох, о которой я знал, и выглядело так, словно было соединением различных нарядов, что носили предки шанрэней, разделенные сотнями ли и сотнями лет. Да ещё из-под белой ткани торчал серый подол, по виду — из какой-то грубой ткани…
— Отчего же ты молчишь? — спросила девушка.
— Я загляделся на твои чётки и на подол твоего платья, — почти против воли признался я и опасливо взглянул на фею.
Вопреки моим опасениям, она вновь улыбнулась и сказала мне то, чего я никак не ожидал: «Одна из тех, кого ныне ты знаешь под прозванием Феи Реки Лэн, некогда была монахиней. Но будет справедливо, коль вначале ты, как мужчина, расскажешь мне свою историю, а после — я тебе свою». Я зарделся и кивнул. Тогда Лэн Сяньнюй предположила, что я устал с дороги, и повела меня по тропке мимо деревьев в сторону реки.
Мы шли совсем недолго, но, когда остановились на поляне, где отчетливо слышался шум воды и шорох ветвей на ветру, всё вокруг уже окутал голубой сумрак, и стала подниматься луна из-за горизонта. Девушку я отчетливо видел лишь из-за белизны её одежд. Наконец, она остановилась, указала на возвышенность, где в землю были воткнуты какие-то жерди или колья, и шепнула: «Тут. Отвернись-ка на мгновение».
Приключение с хули-цзин меня немалому научило, и теперь я с опаской воспринял эту просьбу, ведь я был совсем один в горах с незнакомым духом. Что она не человек, сомнений у меня не было — уж слишком беззвучны были её шаги и странны наряд и речи.
«Но коль это и впрямь Речная Дева, то отказ может оскорбить её, — подумал я. — Да и самих сомнений для этого достаточно. Ведь говорят же, что подозрителен тот, у кого у самого помыслы не чисты…И коли так, испорчу я этим всё дело…».
Нехотя я повернулся в другую сторону и, гадая, успею ли достать щепотку порошка, прогоняющего злых духов, уставился на сосны и ели, черневшие вокруг. И обещанное мгновение спустя мысленно благодарил Лэй-ди и Кэбу Гуя[1] за защиту. Обернувшись же, я на миг остолбенел — там, где до того виднелись лишь жерди, возвышалась изящная беседка с изогнутой крышей, а внутри стояли столик и несколько табуретов.
Фея прошла к столу и зажгла фонарь, к которому тут же стали слетаться ранние насекомые. После этого она знаком велела мне следовать за ней. Смущенный я исполнил её просьбу и сел на один из табуретов, а загадочная красавица словно огромный мотылек принялась порхать вокруг, и вскорости на столе появилось всё необходимое для традиционной чайной церемонии. Покуда она готовила чай, я завороженно следил за её ловкими руками и помалкивал, и сколько времени
