Что-то между нами - Юлия Резник
Поразительно. Но во многих вещах Эмилия оказалась гораздо более мудрой. Она никогда ничего не требовала. И никогда на меня не давила. Даже в ситуации с Томой она просто рассказала о своих подозрениях, которые, со временем, во многом нашли подтверждение. То есть Эмилия никогда ничего от меня не скрывала, даже когда понимала, что я вряд ли займу ее сторону. Она подкидывала мне пищу для размышлений и самоустранялась, мол, ты, Воинов, взрослый умный дядька, думай сам, как быть, я все сказала. Как оказалось, это весьма мудрая позиция. Ведь что-то решая, я, естественно, брал на себя и всю полноту ответственности. А медля с принятием этих самых решений – лишал себя права критиковать чужой выбор.
Тома действительно была беременна. Но, как показали сроки УЗИ, не от меня. Испугавшись в последний момент того, что я об этом узнаю, Тамара планировала сделать аборт. Однако встретила Эмилию и, сообразив, какими рисками для нее может обернуться беременность девочки, все быстренько переиграла. В общем-то, не дура, в панике она наделала дел. Таких, что мы все до сих пор расхлебываем последствия.
Когда я обо всем узнал, то даже не стал выяснять отношения. Просто сказал, что мы разводимся, и ушел. К счастью, Томе хватило ума не пытаться делить со мной имущество. Бывшей жене я оставил хорошие отступные, дом и многомиллионное содержание. И еще ведь мне нужно было как-то объясниться с дочерью. Впрочем, как я и думал, наш развод не стал для Миланы потрясением. Все, что ее волновало – личное благополучие. Милка всегда была приспособленкой, так что попытки Тамары настроить ту против меня не увенчались успехом. Дочь заняла позицию нейтралитета. Мне для этого нужно было просто пообещать, что обеспечу ей безбедное будущее. Звучит не очень, знаю. Я вполне осознаю, что Милку упустил.
Телефон звонит, заставляя меня вынырнуть из своих невеселых мыслей. Помяни черта.
– Привет, пап! С днем рождения.
– Привет. Спасибо, что не забыла.
– Ну, ты как скажешь! Почему я должна забыть? Я тебе даже подарок купила. На вечер все в силе?
Эмилия сказала, что просто пытается жить дальше. И я тоже пытаюсь. Поэтому на вечер все в силе, да… Заказан ресторан. Соберется куча народа. Все почти как всегда. За исключением того, что это будет мой первый за много лет день рождения без Тамары.
Прощаюсь с дочкой. В который раз за день просматриваю сообщения. Кто мне только ни пишет, кроме той, чье сообщение я действительно жду. Жду, порой совершенно не понимая, зачем в это все ввязался. Хотя кого я обманываю? Я прекрасно осознаю, что несвойственным мне терпением я как будто искупаю вину за то, что в свое время Эмилия тоже меня ждала. А я не торопился и… опоздал.
Иду сварить кофе, когда в двери проворачивается ключ. Замираю с колотящимся сердцем. Оборачиваюсь. На этот раз Эмилии не было дома две недели. На три дня больше, чем она обещала. Смотрю, как девчонка заходит. Привычные джинсы, теплая куртка с опушкой, рюкзак, в котором, насколько мне известно, нет ничего лишнего. Лишь самое необходимое, то, с чем можно в любой момент сорваться с места и уехать куда глаза глядят. С некоторых пор даже загранпаспорт.
– Привет!
– Привет, – широко распахивает глаза. – А ты чего дома?! Заболел, да? Опять поясница?
– Называется, почувствуй себя старым пердуном.
– Ай, что ты такое говоришь!
Эмилия отставляет рюкзак и, не разуваясь, бежит ко мне. Запрыгивает. Повисает, обвив длинными ногами талию, ведет носом по ежику на голове и как-то так… всхлипывает.
– Ты здесь.
– Здесь-здесь. Где же мне еще быть?
– Ну, мало ли! – шепчет. Потом спускается ногами на пол, отворачивается, суетливо снимает шапочку: – Может, ты уже нашел мне замену! Я ведь то тут, то там… А ты у нас парень видный. С днем рождения, кстати. Хотела сделать сюрприз, но ты все испортил.
И вроде в шутку, а вроде и нет… Про замены эти.
– У меня никого нет, кроме тебя.
В каком угодно смысле. У меня действительно никого нет. Очень… Очень давно. Эмилия отвлекается от своего рюкзачка, в котором что-то ищет. Улыбается.
– Кто-то был хорошим мальчиком? Значит, не зря я тебе привезла подарок. Пришлось сделать крюк и чуть задержаться, но оно, мне кажется, того стоило. Гляди, что у меня есть.
Мне в руки перекочёвывает древняя рамка с фотографией.
– Это ты. С бабушкой и дедом. Что, не узнал? А я сразу! Красивым ты был мальчуганом.
– Где ты это взяла? – потрясенно вскидываюсь. – Я тысячу лет этот портрет не видел…
– А! Это самое интересное. Случайно нашла деревню, откуда родом твоя родня. Домишки уже все сплошь заброшены. Но у них – знаешь какая традиция? Сносить все более-менее ценное из брошенных изб в одну. Там столько сокровищ! Тут еще альбом… Смотри! Я отреставрирую по возможности. Если, конечно, ты хочешь.
– Хочу, – сглатываю, – а ты как узнала, что это нашей семьи альбом?
– Ну, привет! Я же сказала, что сразу тебя узнала. Смотри какой! – Эмилия подбегает к барной стойке, открывает увесистый потертый временем альбом. А я не на фотографии смотрю, а на ее тонкие пальчики, которыми она моего изображения касается. – Красивый. Дочь совсем на тебя не похожа. Жалко…
Взгляд Эмилии стекленеет. Я, кажется, знаю, куда утекли ее мысли.
– Родишь мне когда-нибудь сына?
Вздрагивает. Вскакивает со стула. Несется к кофемашине.
– Тебе кофе сварить? Я всю дорогу мечтала, как выпью нормального кофе. На вокзале какую-то бурду продают. Ужас!
Каждый раз, когда она хочет избежать разговора, Эмилия начинает суетиться и чесать языком так, что не заткнешь… Я очень хорошо успел изучить эту девочку.
– Я бы хотел. Сына… Или дочку. Неважно. Не сразу. Сначала поженимся, ты подрастешь… – улыбаюсь. – А потом, чем черт не шутит? Вдруг и ребенка захочешь? Надеюсь, я к тому моменту буду еще на что-то способен. Наследственность у меня в этом плане хорошая. Тот же дед Семен, – киваю на альбом, – до самой смерти по бабам бегал.
Эмилия впивается в меня взглядом. Сглатывает.
