Несудьба - Эллин Ти
Мы входим в воду, Аленка сразу доверчиво жмется к моей спине, и мы плаваем так совсем недолго, уже через пару минут она сама просит развернуть ее лицом, и я не смею отказать в такой просьбе.
Мокрая рубашка становится почти прозрачной, и я бы ничего не видел этой ночью, если бы не яркая луна и фонари у берега. Мне хватает света, чтобы от моих глаз не скрылось совершенно ничего, и я непроизвольно втягиваю воздух через нос, стараясь держаться.
Это смерть просто как тяжело.
– Я дохну сегодня от тебя, – признаюсь ей шепотом в губы, сразу целуя. Я, на самом деле, каждый день от нее дохну, но сегодня просто какой-то отрыв башки.
Она охотно отвечает на поцелуй, обнимает за шею, а ноги закидывает мне на талию, сцепляя ступни за спиной.
Жмется близко ласковой кошкой, целуетцелуетцелует, не давая даже привести мысли в порядок и попытаться сдержать себя в руках.
Я вообще не контролирую своих движений и слов, так сильно меня бьет в моменте эмоциями. Я что-то шепчу, бормочу в поцелуй, отрываюсь от губ, целую скулы, щеки, ушко, перехожу на шею и очухиваюсь, только когда до уха доносится тихий и мягкий стон.
Мои губы – между ее грудей, а руки очень сильно сжимают ягодицы, впиваясь пальцами в кожу.
Мне так сильно снесло крышу, что я вообще не отдавал отчет в своих действиях. Надеюсь, я не напугал ее…
– Что случилось? – вдруг выдыхает она, опуская глаза на меня. – Почему ты остановился?
– Не знал, могу ли продолжить. – Слышу, как голос хрипит, но после ее короткого кивка мне плевать уже и на голос, и на весь мир.
Я продолжаю целовать ее кожу между грудей и сжимать пальцами ягодицы, все еще не веря, что это происходит. Она дала зеленый свет, как далеко это может зайти?
Теперь не спешу, хотя, если честно, медлить безумно тяжело. Меня на атомы разрывает от чувств и эмоций, и, судя по тому, как вздрагивает Аленка, внутри нее происходит примерно то же самое.
Я улетаю от ее вкуса и запаха, целую снова шею, гуляю руками по телу, а потом накрываю губами сосок прямо через мокрую ткань рубашки и окончательно умираю от того, какой стон срывается с губ Аленки.
Это выше всех наслаждений, острее любых специй, слаще всех в мире десертов.
Я и думать не мог, что она может позволить мне это сегодня, но Алена прижимает мою голову ближе к себе, шумно дыша и тихонько постанывая, поэтому я не отказываю себе в удовольствии продолжить.
Снова спешу, потом силой торможу себя, чтобы не напугать ее напором. Целую грудь, шею, губы, трогаю везде, где дотягиваюсь, распаляя нас обоих.
Раскрываю полы рубашки в стороны, касаюсь губами уже голой груди, и все становится в разы острее. Черт возьми, уже сильно не факт, что я смогу остановиться после такого, нужно немного притормозить на тот случай, если Аленка захочет закончить все этим. Стараюсь держать себя в руках и не спешить, целую мягко и нежно, провожу языком по возбужденным соскам, дохну от вкуса кожи, смешаного с соленой водой, от ощущения горячего тела в руках и просто от происходящего.
– Божемойбожемойбожемой… – срывается с губ сладким голосом, и я поднимаю голову, утягивая свою Карамельку в головокружительный поцелуй. Глубокий и страстный, горячий, вкусный. Аленка жмется близко-близко, я чувствую твердость сосков кожей груди и стискиваю руками талию так сильно, что в моменте боюсь навредить.
Это сумасшествие чистой воды, но я иду на берег, неся Алену на руках. Мы целуемся, даже падаем в воду пару раз, потому что не видно ни черта из-за этой близости, но оторваться невозможно.
Она целует мою шею, чтобы я мог вытащить нас из воды без травм, и через минуту я лежу сверху на почти обнаженной Алене в одном из бунгал, или черт знает, как называется кровать с балдахином на пляже. Отличное место. Спасибо тому, кто посоветовал.
Узел ее рубашки развязан, полы ткани раскрыты полностью, наше белье мокрое насквозь, что практически стирает грань ощущений. Мы почти голые лежим на этом мягком матрасе, целуемся и ласкаем руками тела друг друга, дрожим от возбуждения и абсолютно точно сходим с ума. По крайней мере я. Это слишком остро, я и не думал, что бывает так.
Алена не останавливает меня, что бы я ни делал. На поцелуи груди отвечает стонами, на укусы – одобрительным тяжелым дыханием, на то, что распускаю руки, даже улыбается.
Я не понимаю. Точнее, я понимаю, конечно, я не тупой, но неужели мне все это не снится?
Пальцами поддеваю резинку трусиков, и Алена приподнимает бедра, помогая избавиться от мокрой ткани, которая липнет к коже и мешает мне сделать все быстро. В этой крошечной заминке я и замечаю странную эмоцию на лице Аленки и спешу отогнать ее поцелуями и касаниями пальцев там, где это нужно нам обоим больше всего.
Она горячая, как мои мысли, дрожит, чуть сжимает колени, когда кружу пальцами вокруг клитора и целую шею и грудь. Громко вздыхает, когда ввожу внутрь один, а затем стонет, срывая крышу, когда подключаю и второй, аккуратно двигая, распаляя ее все сильнее.
– Ален… – спрашиваю хрипло, потому что просто не могу не спросить. – Ты правда готова? Скажи вслух.
Я не хочу на нее давить и требовать чего-то. В конце концов, для девочек секс всегда значит больше, чем для мальчиков, хотя едва ли я смогу сказать такое про секс с Аленкой. Но в любом случае еще пару дней назад она просила ее не трогать, поэтому мне нужно убедиться, что сейчас она действительно готова и хочет этого. Со мной.
– Была бы я не готова, я бы и в воду с тобой не зашла, – говорит она с лукавой улыбкой, и я дохну в сотый раз от возбуждения и любви к этой невыносимой хитрой девчонке.
Спланировала все, значит?!
– У меня слов нет, – посмеиваюсь и тянусь рукой к лежащим рядом на лежаке брюкам, чтобы взять резинку. Сава точно в воду глядел, когда отправлял меня сюда. – Не ожидал от тебя, скромница.
– Я все еще скромница, – она оправдывает слова покрасневшими щеками, когда я встаю на колени и надеваю презерватив, – и… и у меня еще
