Два фотографа - Татьяна Юрьевна Холина-Джемардьян
— Это фото не подлежит замене, — отчеканил Роман, жутко, осатанело скалясь на Геннадия Николаевича.
Вспышка ярости ошеломила. Бывалый и не робкий археолог понял: продолжая настаивать на своём, он рискует быть попросту стёртым в порошок. "Из-за какой-то технической фотографии. Хотел скандала — получи, распишись. По высшему разряду, как любое дело в исполнении Ромы Чернова".
Роман ещё пару секунд нехорошо смотрел на научного руководителя, потом глубоко вздохнул, вернул лицу обычное, спокойно-ироничное выражение, ухмыльнулся:
— Простите, погорячился. Но заменять десятую картинку я не буду. Давайте посмотрим те, которые к вашему докладу. Раскладываю?
Профессор кивнул. Ему нужно было отдышаться, поджилки тряслись. А Роман, как ни в чём не бывало, выложил на ковёр ещё одну группу фото. Старостин устало подумал: "Его подборка смотрится эффектнее. И вообще, наглая бестия, должен был начать с моих. По старшинству и по порядку докладов. Но делать замечание — ищите других дураков. Может к Мишелю тоже самому съездить?"
— Роман, всё отлично. Только мне тут прислали ещё кое-какие негативы. Я договорился с Михаилом, он допечатает пять фото. Сможете сейчас отвезти, дождаться готовых и привезти обратно? Буду очень признателен.
— Если не станем занимаемся диссертацией — да, съезжу.
Сколько раз Семёныч замечал: заказчик поодиночке не ходит. Всегда то густо, то пусто. Вот, появился Ромка, и за ним косяком потянулись, успевай поворачиваться. Старику это нравилось. Звонок Гены, второй за день, оторвал его от промывки очередных отпечатков.
— Миш, я к тебе отправил Рому Чернова. С теми негативами, про которые мы говорили. Только поосторожнее с ним. Вызверился на меня сегодня со страшной силой, практически ни с чего. Не пойму, какая муха его укусила?
Семёныч представил себе "вызверившегося" Ромку, хмыкнул:
— Но ты жив? Повезло.
— Миш, ты... Я всегда знал, у него характерец — не подарок, но это было нечто. Жалею уже, что послал его к тебе.
— Сам же говорил, мальчик с биографией, — Семёныч обратил внимание, как подрагивает голос приятеля, слышал в трубке его тяжёлое дыхание. — Ген, ты там валерьянки попей, что ли? У Зои есть? А я справлюсь. Спасибо, что предупредил.
Семёныч старался говорить спокойно и уверенно. Он правда не боялся Ромки. Был уверен: наехать парень может, но вреда не причинит. Однако чуял опасность, нависшую над учеником. И над ним самим, за компанию. Не понимал пока, что это. Но чутьё, ни разу за жизнь не подводившее, било тревогу: "Снизь скорость, утрой внимание!"
Договорил с Геной. Аккуратнейшим образом доделал заказ. Походил по лабе, переставляя предметы на полках. Запер дверь и пошёл бродить по огромному институтскому комплексу. Изо всех сил вслушивался в тревожную дрожь незримых нитей, связующих мир. Показалось, или на миг уловил чужой, незнакомый тон? Отчаянно заболела голова, но к моменту, когда вернулся в лабу, почти прошла. Вернулся, поставил чайник, тут как раз и Ромка пожаловал.
Поздоровался. Кинул на стол пакет с едой из дорогого супермаркета. Аккуратно повесил на "плечики" и на вешалку плащ с пиджаком. Достал из кейса заказ. На первый взгляд, всё как обычно. Но Семёныч безо всяких ухищрений видел, что настроение у парня премерзкое. Не стал спрашивать, что случилось. Усадил за стол, налил чаю, завёл лёгкий, ни к чему не обязывающий разговор. Спросил:
— Будешь ассистировать?
— Да. Не ждать же попусту.
— Времени на изыски у нас нет. Я за увеличитель, ты за реактивы.
Через десять минут Семёныч пожалел, что не отправил Ромку погулять. Его дурное настроение совсем не сказалось на скорости и аккуратности работы. Но находиться рядом стало крайне неприятно. Вместо лёгкости, азарта, куража — дикое, рвущее жилы напряжение. "Как бы разрядить эту мину?"
Ромига не сомневался, что утренний совет Терги — поговорить с комиссаром — очень здравый. Во-первых, Ромига был явно не в порядке, во-вторых, не понимал, что с ним творится. Для младших рас, с их несовершенными телами и полуживотной психикой, подобное — почти норма. Для взрослого, здорового, трезвого нава — нонсенс.
"Как и отказ элементарной логики! Ляпнул Терге, аж стыдно: в Цитадели с навом не может произойти ничего вредного и опасного. Мне ли не знать, даже самое родное и безопасное место не защищает от ошибок и несчастных случаев. Но вообще, подцепить какую-то дрянь я мог где угодно. Мало ли заклинаний и ядов с отложенным действием? Скорее, мало желающих пробовать их на нас. А ещё была спичка, сломанная вместе с геомантом, и следом предчувствие крупных неприятностей! Вероятно, вот они: начались. Но нужна ли мне чья-то помощь немедленно? Думаю, пока нет..."
Сантьяга наверняка с удовольствием взялся бы разбираться с Ромигиной проблемой. Пусть даже проблема личная, не задевающая интересов всей Нави. Но в Тайном Городе уже несколько месяцев тишь да гладь. Взялся бы: из любви к странному и необычному, из неуёмного любопытства. Ромига просто не привык бегать за помощью, не исчерпав возможностей справиться сам. Хотя бы не попробовав разобраться, в чём проблема-то?
Намерен был посвятить этому большую часть времени до отъезда: серьёзно помедитировать, кое-что проверить. Но сперва решил раскидать дела с челами. Было ли это правильным решением? Ровно до тех пор, пока он контролировал своё состояние. Вспышка ярости у профессора напугала не только Старостина, а самого Ромигу. Нав имел далеко идущие планы на профессора, и вдруг, из-за сущей ерунды, едва не убил. Сдержался в последний момент. Подумал: "Хватит! Бросаю всё и срочно возвращаюсь в Цитадель". Однако просьба съездить к Семёнычу с дополнительным заказом... Нав решил ещё разок посмотреть на геоманта и убедиться, что тот не враждебен. Прояснить, не стоит ли за его спиной кто другой?
Старый фотограф с порога почуял, что ассистент напряжён, как струна. Прилагал титанические усилия, лишь бы успокоить и развеселить его. По-человски топорно, но Ромига оценил настойчивость: "Ситуация — чел утешает нава — сама по себе анекдотическая. Только не смешно ни разу". Наву было муторно, страшно и он всё сильнее злился.
— Как у кузнеца особые отношения с железом, огнём и водой, так у фотографа — с серебром, светом и тьмой, — разглагольствовал старик, вставляя в рамку увеличителя очередной негатив...
"Лучше б ты этого не говорил! Что ты можешь знать, о Тьме, чел? А уж о Свете!" Ромига тихо зарычал, верхняя губа вздёрнулась, обнажая острые зубы. Яростный взгляд
