Из жизни людей. Полуфантастические рассказы и не только… - Александр Евгеньевич Тулупов
Как думаете, какую песню больше всего может любить отсидевший восемь лет в тюрьме совсем ещё молодой человек? Кто‑то наверно догадался, что это песня «Письмо к матери» на стихи поэта Сергея Есенина.
«Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад»,
— помните эти строки? Восемь лет был в разлуке с матерью и великий поэт, и Борис. И как же сильно, и так трагически всё перекликалось и отзывалось!
Только ради этой песни, дядя Боря и купил новую виниловую пластинку талантливого цыганского певца Николая Сличенко. Принес домой, поставил на вертушку и присев, с замиранием сердца стал слушать… И всё бы хорошо, но тут певец в одном, а потом и в другом месте, неожиданно перешёл на речитатив: ну, так ему показалось убедительней… Но по телевизору‑то он пел по-другому, а тут вдруг заговорил? Это был перебор. Песня не дозвучала, Борис выдернул пластинку из проигрывателя и вдребезги разбил её об пол: «Он что, петь разучился! Халтура!» Маруся быстренько веничком собрала виниловый мусор в совочек и выбросила в ведро. Больше Борис Николаевич певца своим вниманием никогда не жаловал и если что, телевизор сразу переключал на другую программу.
Или вот ещё из доброго и чувствительного в его характере… Музыканты модного тогда джазового оркестра Олега Лундстрема, одетые в белые с атласом смокинги, сидели и играли какую‑то композицию. Сам маэстро стоял чуть сбоку и легонько дирижировал. Дядя Боря, развалившись на диване, заинтересованно смотрел и слушал. И вдруг артисты дружно встали, положили свои инструменты на стулья и стали отбивать ритм, хлопая в ладошки, будто малые дети. Продолжалось это относительно долго. Затем они что‑то выкрикнули, похватали духовые и продолжили играть. Борис Николаевич мигом вскочил с дивана и на весь дом надсадным голосом заревел: «На лесоповаааал! Всеееех на лесоповаааал! Они должны на своих дудках играть, а не хлопать! На лесоповаааал!!!»
И ведь так оно и есть — певцы должны петь, а музыканты играть. Чего уж тут…
А ещё он мог весело и добродушно посмеяться над собой…
Однажды пошёл с младшей дочерью в зоопарк, ну с той, при которой голубя слопал. Походили — побродили, и тут на жаре захотелось папе пивка… Раньше пиво продавали прямо из бочки. А бочка та стояла неподалёку от клетки с бегемотами и бассейном для них. Бегемоты купались, порой вылезая погреться на солнышке. Наташке, пока отец готовился употребить лёгкий спиртной охлаждающий напиток, было приказано стоять возле металлических прутьев забора и любоваться на забавных зверей. Она и любовалась. Отойдя поодаль к бочке с пивом, Борис отстоял очередь, взял пол-литровую пузатую кружку с напитком, чуть отошёл, сдул пену и…
И тут, это самое смешное, и приключилось…
Толстокожий бегемот, завершив купание, вылез на берег к самой решётке, за которой стояла маленькая девочка, повернулся к ней и остальной публике задом и застыл. Народ, конечно, сообразил не сразу, да и кто мог знать, и как было вдруг понять…? Зверя расслабило… Его маленький заячий хвостик заработал, словно пропеллер, и целую минуту, каловые массы разлетались во все стороны. Дядя Боря успел отхлебнуть только глоток, когда оно прилетело точно в кружку. Прилетело и ударилось о стекло снаружи. Пить сразу стало, конечно, невозможно и даже как‑то унизительно. С тревогой отец глянул на дочь, стоявшую в метре от задницы бегемота. Та же, как держалась за решетку, так и продолжала стоять и глазеть на акт бессовестной дефекации наглой твари. Досталось всем: на расстоянии до двадцати метров граждане были обосраны и воняли. И только семилетняя девочка чудом осталась нетронутой. Оказалось, по центру бегемоты не стреляют!
Это чудо сгладило облом с пивом, и даже привело Наташкиного папу в восторг, которым он потом долго и радостно со всеми делился.
Ну, вот и всё, что можно вспомнить о нём хорошего.
* * *
У вас, наверное, уже давно возник вопрос: почему я с таким злобным сарказмом и без обиняков пишу про этого ублюдка? Чернуха какая‑то, хоть это и правда, но всё же — зачем?
Когда умерла его мать, то во время похорон на пути к могиле, процессия притормозила, чтобы перехватиться и нести дальше. И тут старший сын с возгласом: «Что ж так медленно‑то?! Если не можете, я свою мать один допру!» — подсел спиной под середину открытого гроба и, выхватив, таким образом, его из рук несущих, помчался, виляя среди изгородей и могил к родовому участку. Несчастная покойница, всю жизнь переживавшая за этого выродка, и здесь — на своем последнем пути чуть было не вывалилась из гроба, вскидывая будто живыми руками, и заваливаясь то на один бок, то на другой. Тащить он, конечно, не дотащил — устал, перехватили, но нервы всем участникам процессии потрепал изрядно. На поминках Борис, как следует выпил и было громко запел. Но к тому времени многие подросли… Дядю Борю вежливо вывели в подъезд, надели на него пальто и зимнюю шапку, дали в морду и вытолкали на улицу. Марусю, было за ним поскакавшую, остановили на пороге. На этот раз она следом не пошла…
Чудовище было явным генетическим сбоем. Может это какое‑то психическое расстройство? Впрочем, возможно, что тюрьма так сильно съездила ему по мозгам. Или алкоголь.
Да, какая разница!
Оно издохло в 64 года, покалечив жизнь жене и двум дочерям, которые пережили его совсем ненамного.
Интересно: дядя Боря мучает чертей на том свете, или они его?
«— Зачем живёт такой человек!» — воскликнул один из героев Достоевского.
У меня ясного или однозначного ответа так и не появилось.
Тётя Оля
Приблизительно в шестьдесят лет тётя Оля очередной раз вышла замуж. Ну, не совсем вышла, а просто к ней прибился совершенно седой, здоровущий и крепкий на вид дедушка, участник Великой Отечественной вой-ны из Москвы Григорий Васильевич. Он был одинок, и судьба каким‑то образом занесла пенсионера-ветерана под Тулу, в почти забытую и Богом, и властью деревню.
От первых четырёх мужей тетя Оля родила четверых детей, которые давно выросли и разъехались. Раз в месяц кто‑то из них приезжал домой и помогал своей престарелой, но шустрой матери. Чаще всех навещала дочка, а три сына, как и бывает частенько, не очень‑то баловали маменьку. Но та никогда не унывала и справлялась сама. Была она задорной, с ироническим складом ума и чувством юмора. Потрясающее воображение позволяло
