Отпустить или влюбить? - Татьяна Фомина
– Рейн, ты совсем ничего не ешь! – Довольно громко сказал Алекс, привлекая к себе и Рейн внимание.
– Я не голодна, – пискнула Рейн, смутившись.
– Ты ничего так и не попробовала, – настаивал Алекс.
– Алекс, пожалуйста! Я не хочу! – взмолилась Рейн.
– А что ты хочешь? Я готов исполнить любое твоё желание!
– Я не знаю, – Рейн ещё больше смутилась.
– Пойдём танцевать!
– Алекс, я не умею!
– Не обманывай! Нас этому учат!
Алекс подскочил к диджею, что-то пытался объяснить тому с помощью жестов, но так ничего и не добился. В итоге сам сел на его место, показал, что ему нужно и, дождавшись утвердительного кивка, что его наконец-то поняли, Алекс вернулся к Рейн.
– Рейн, идём. Это Шапелуаз. Его ты точно умеешь танцевать!
– Алекс! Над нами будут все смеяться! Это же прошлый век! Сейчас так не танцуют!
– Ну и что?! За то будет весело! Идём, или я тебя вынесу!
Рейн ничего не оставалось, как пойти с Алексом.
– София, давай и мы составим компанию, – предложил Дима. – Шапелуаз – групповой танец.
– Эм… Дима, я без понятия, что это.
– Я научу, – шепнул Дима, обволакивая разум бархатным голосом.
Вот как тут устоять? Я подала мужу руку, и была готова идти за ним хоть на край света. Мы с Димой встали за Алексом и Рейн.
– Дорогие гости! Позвольте показать вам французско-бельгийский танец! – Громко произнёс Алекс на французском. Дюран перевела на русский. – Движения очень простые. Присоединяйтесь!
Заиграла музыка, и Алекс предложил руку Рейн. Он комментировал движения. Ничего сложного и правда не было: четыре шага вперёд, поворот, четыре шага спиной, поворот, и тоже самое в обратную сторону, шажок к партнёру, от него, и передать даму следующему партнёру. Роберт встал с Мари. Сабина очень хотела выйти, но Виктор о чём-то увлечённо беседовал с мужчинами. Люк стал кавалером своей мамы. Как она обрадовалась! Всё-таки мальчики у Саб замечательные! В итоге у нас образовался круг из танцующих пар, которые с огромным удовольствием повторяли несложные движения. Лёгкая музыка, простые движения создавали весёлое настроение. Танцевать без улыбки было невозможно.
Я не видела, когда присоединился к танцующим Эдик, но, когда Рейн попала к нему в пару заметила. Музыка Шапелуаз как раз закончилась, и Рейн осталась рядом с моим братом. Заиграла медленная музыка, и образовавшиеся пары так и остались.
– Софиечка! Я от души благодарен вам за этот чудесный праздник, – искренне произнёс Роберт. Я танцевала со своим учителем. – Вы с Димой такая красивая пара. И будет верхом несправедливости, если вы не подарите миру детей. Сколько можно тянуть?
– Роберт, – я улыбнулась, – у нас уже есть Рейн.
– О, нет, дорогая! Ты прекрасно поняла, что я говорил сейчас не о Рейн!
Выцепила взглядом Эдика и Рейн. Эдик что-то говорил, а Рейн смотрела на него чистым взглядом, ловя каждое слово.
– Мне уже тридцать, – вздохнула. Я почему-то считала, что время родить, для меня уже прошло.
– Это самый прекрасный возраст стать мамой, София, – произнёс Роберт.
Слова Роберта посеяли в душе то, о чём я даже и не задумывалась, но озвучить и решиться так и не смогла.
* * *
Рейн, смеясь, играла в мячик с маленьким мальчиком, с которым познакомилась на пляже. Это был первый мой отпуск, который мы проводили вместе, если не считать поездку во Францию. Я научилась разделять работу и ценить время, проведённое вместе с самыми дорогими для меня людьми.
Рейн упала на коленки, чтобы поймать мяч, и кинула его своему новому знакомому. С малышами ей нравилось общаться больше, чем со своими сверстниками.
– Пинай! – скомандовала Рейн, и малыш послушно, со всей силы, на которую был способен четырёхлетний ребёнок, пнул резиновый мячик.
Только мячик полетел не в сторону Рейн, а упал на Диму, который загорал, лёжа на спине. Его глаза были закрыты, и он даже не подозревал, какая угроза летит в его сторону.
– Оу! – Дима весь сжался от неожиданности, резко открыв глаза.
Заметив испуганные лица детей, Дима бросил мяч Рейн.
– Папа, прости, – испуганно воскликнула Рейн.
Рейн долго не называла Диму папой. Это вышло случайно. Она ни разу не говорила, что тоскует по маме. Я заметила сама, что что-то не так.
– Рейн, что случилось? Ты плакала? Что-нибудь в школе? – Я очень сильно волновалась, что у неё могли возникнуть проблемы, какие были с Кристофом.
– Нет, София. В школе всё хорошо, – ответила девочка, пытаясь улыбнуться.
– Тогда почему ты плакала? – Спросила я, обняв Рейн за плечи, но она молчала. – Рейн, пожалуйста, – попросила ещё раз.
– Ты не будешь сердиться? – осторожно поинтересовалась Рейн, закусывая губу.
– Нет, конечно! – тут же пообещала ей.
– Я очень скучаю по маме. – На глаза Рейн опять навернулись слёзы. – Она мне снится, а я… – девочка уткнулась мне в грудь.
– Почему ты сразу не сказала мне или Диме?
– Не знаю. Думала, что тебе с Димой это не понравится.
– Не плачь, моя хорошая. – Я гладила по голове, пытаясь успокоить бедное дитя.
– Прости, София, вы столько для меня сделали, – всхлипывала Рейн. – Я не должна…
– Рейн, детка, ничто, никто и никогда не заменит маму в твоём сердечке.
– Правда?! – Рейн подняла на меня заплаканные глаза.
– Правда.
– София, я так по ней скучаю! – Прошептала Рейн с таким чувством, словно признание само вырвалось на свободу из глубины души.
– Я знаю, моя хорошая. Я это знаю, – вздохнула.
Я рассказала об этом разговоре Диме.
– И что ты думаешь? – спросил он.
– Дима, я думаю, нужно съездить с Рейн на могилу Джулии.
– Это поможет?
– Если Рейн будет знать, что всегда сможет вернуться, ей будет легче. Я на это очень надеюсь.
– Но у тебя нет отпуска, – возразил Дима. В этом он был весь: мы всегда и везде были вместе.
