Заброшенный город - Рина Эм
— Ненавижу! — сквозь стиснутые зубы прошипела Эллориэль и села на землю.
Тяжело дыша Сэм опустился тоже.
— Ну, теперь, когда вы тут все друг другу высказали, может подумаем, что делать будем? — спросил Самдей.
— Тут думать нечего. Будем выполнять завет моего отца, — отрезал Сэм.
— Какой завет? — спросил Алин.
— Разве вы не слышали?! «Если бы я мог, я бы сделал так, чтобы в мире больше не было войн, рабства, несправедливости…», вот что сказал папа в конце. И я сделаю так, как он хотел. Сперва мы пойдем в Заброшенный город. Я проберусь к ратуше и снова поговорю с мертвыми мураками. Я убью на их глазах вот этого подлеца сам, — указал он на связанного мага, — Я хочу, чтоб они научили меня всему, что знают сами. И тогда мы с чудовищами поднимемся на обрыв. И я… я сделаю так, чтобы в этом мире больше не было ни войн и рабства. Никогда! У меня хватит для этого сил.
— Ну, хороший план, — кивнул головой Самдей. — Я поддерживаю.
— Я тоже, — сказала Риа.
— И я, — сказал Йона, а Лионелл лишь кивнул.
— Ты со мной, Элли? — спросил Сэм. — Ты со мной, или нет?
— Я с тобой, Сэм, — сквозь зубы проговорила она. — Конечно с тобой. Просто мне нужно немного времени, чтобы принять все это.
История восьмая. Сэм и мертвые мураки
Когда я произносил свою речь, изнутри меня трясло от напряжения. Я видел, другие тоже заметили это, только люди скрывали, а Сомо, подпрыгивал, припадал на лапы, видимо пытаясь понять, что со мной.
Потом я лег в обнимку с Сомо поодаль от костра. Слишком устал, так я объяснил всем, на самом деле я хотел дать им возможность обсудить всё без меня, решить. Но когда лег и вытянулся, закрыв глаза, меня вдруг обуял ужас — а что, если они решат предать меня?! И чем дольше я думал, тем больше понимал — обязательно решат. Как же иначе?
Я слышал, как ушла Эллориэль. Возможно, ей нужно побыть одной, но сердце подсказывало, что её слова снова были не правдой. Уж слишком легко она приняла всё и согласилась. Нет, если б ей понравился мой план, она начала бы спорить, возражать, а это её «я с тобой, конечно с тобой», ой, да не смешите меня! Она так злится, что даже не прикрыла свою откровенную ложь и только я, идиот, мог принять её за чистую монету!
Подошел Самдей, спросил тихонько:
— Сэм? Сэмми, спишь?
Я лежал вытянувшись, на спине, лицом вверх и тихонечко посапывал носом. Длинные вдохи, длинные выдохи, как у спящего. Несколько мгновений он смотрел на меня, даже прикоснулся к плечу, потом отошел.
Отошел к остальным и все они, собравшись у огня принялись шептаться о чем-то.
Тянулись мгновения и я всё отчетливее понимал, что лежу сейчас совершенно один, под звездным небом и хотя рядом люди, это совсем ничего не меняет, я всё равно один, совсем один. Любил ли меня дядя Киприан?!
Наконец все они улеглись, костер медленно гас, а Элли так и не вернулась. И не вернется.
Я сделал знак Сомо и он подвинулся так, что теперь никто не видел меня. Я хотел уйти скрытно, избавить их от необходимости лгать в последний раз. И когда Сомо отгородил меня от людей, я уцепился за шерсть другого волколака и он, неспешно поднявшись, зашагал прочь от ночной стоянки к ленте реки.
Эх, Самдей! За эти дни ты не успел понять, что слишком многие не спят тут, а лишь притворяются.
Далеко за Марой темнели башни города. Я умылся в реке. Обернулся назад ещё раз. Там было все так же темно и пусто, может быть они спали, может быть притворялись и радовались моему уходу. Тогда я вспрыгнул на спину волколаку и он медленно вошел в воду. Когда мы оказались на другом берегу, меня нагнал и Сомо.
Птица секретарь вспорхнула мне на плечо.
— Ну, что они говорили? — спросил я.
— «Надо подумать! Повр-ременим с р-решением, друзья! Он должен убрать эльфов, а там по-смотрим!».
— Что ж, — пожал я плечами. — Другого не стоило ожидать. Они хотят подумать, посмотреть. Что ж. Пусть смотрят. С галашского обрыва.
Ночь обступила меня, приняла в свои прохладные объятия. Я ехал вперед, навстречу судьбе и мне не было страшно, я был на своей земле и впереди меня ждал город, завещанный мне предками. Мой город.
Я приблизился к окраинам на рассвете, когда небо ещё розовело. Утренний туман лежал в низинах и роса падала с травы под лапами моих волколаков.
Я оставил их у первых домов, перешел на магическое зрение и огляделся. Алые точки были довольно далеко. Я некоторое время наблюдал, чтобы понять, какими путями они двигаются, но они так и не пошевелились. Странно, железные чудища будто уснули, или затаились.
Сомо, пригнув голову, зарычал, шерсть на загривке встала дыбом. Он чуял их и запах железа ему не нравился.
— Всё хорошо, Сомо, — сказал я, положив руку ему на загривок. — Это свои. Будут свои.
Я оставил волколаков у края города и углубился в лабиринт улиц. Алые точки так и стояли, замерев на месте и к середине пути я настолько осмелел, что решился перейти на обычное зрение и оглядеться.
Город предстал передо мной таким, каким и был. Я стоял посреди улицы, широкой, пустой улицы. Надо мной возвышались дома, запрокинув голову, я едва мог увидеть их крыши и мне казалось, они покачиваются на фоне синеющего неба.
Дом напротив был совершенно цел, его пустые окна были затянуты пыльными стеклами, я буквально не мог поверить глазам — столько стекла, как же так, откуда они взяли его столько, ровного, чистого, как слеза?!
Племянник дядюшки Киприана на миг поднял голову внутри: вот бы набрать такого стекла и остеклить новую гостиницу!
На другой стороне улицы три этажа несли след пожара, часть стены была выломана и видно было начинку комнат в глубине. Некоторое время я рассматривал сохранившиеся предметы, ветерок трепал полоски ткани, опаленный до черноты бок шкафа торчал, грозя выпасть на улицу.
Я пошел дальше, разглядывая фасады домов, камни мостовой, ровные, будто стесанные сверху, все одного размера и уложенные плотно друг к другу. Как же богато
