Мир Аматорио. Соблазн - Мари Мур
— Тебя предупреждал Кэш, что будет, если ты снимешь мою куртку?
Что? Он серьезно?
— Я думала, что мы оставили все издевки в прошлом, — я напряженно сглатываю. — Когда пожали друг другу руки.
Десмонд добродушно посмеивается и стягивает с себя куртку. Затем набрасывает ее на мои плечи, и меня окутывает тепло вместе со свежим ароматом его парфюма.
— Достаточно было ответить: «Хорошо, Десмонд, я больше не буду ее снимать», — беспечным тоном говорит он.
Нервно сминая ремешок сумочки, я смотрю в его глаза, пытаясь не выдать своего возрастающего волнения.
— С таким же успехом ты можешь завести собачку. Я не из тех девушек, которые выполняют команды. Я предпочитаю быть на равных.
Десмонд наклоняется, задевая губами мою мочку.
— Знаю. И эта часть в тебе особенно возбуждает меня, детка.
Меня пронзает дрожь, и я пытаюсь контролировать свои бушующие гормоны. Десмонд пристально на меня смотрит, а я стараюсь промолчать. Меньше всего мне сейчас хочется сболтнуть что-то лишнее. Я уверена, что на мою любую фразу он найдет другую. Более провокационную, вызывающую и извращенную, как и сам Десмонд.
Поэтому, не сказав ни слова, я проскальзываю в дверь, которую он держит для меня открытой.
* * *
Мы останавливаемся у ресторанчика с вывеской «Barcelona Wine Bar». Снаружи заведение выглядит, как ничем непримечательное среднестатистическое кафе. Но когда я оказываюсь внутри, у меня создается иное впечатление.
В просторном зале стены выполнены из крупных необработанных камней. С высокого потолка свисают причудливые фонари. В их свете поблескивают столовые приборы, лежащие на столах из темного дерева. Из такого же материала сделаны стулья и пол. Дальняя стена представляет собой одно целое огромное окно, из которого открывается вид на внутренний сад с фонтаном. Здесь довольно уютно.
— Мистер Аматорио! — к нам приближается мужчина невысокого роста. — Я не видел вас два года. Очень рад, что вы вернулись и привели с собой друга. Добро пожаловать, — он обращается ко мне с приветливой улыбкой.
— Добрый вечер, — вежливо произношу я.
— Рамирес, это Кристиана. Кристиана, это Рамирес Альваро — владелец этого заведения, — представляет нас Десмонд.
— Очень приятно. Внутри все выглядит весьма живописно, — я опять обвожу взглядом зал.
— Благодарю, но вы будете намного довольнее, когда отведаете наши блюда, — тихо хохочет мужчина, вызывая во мне ответную улыбку.
Он проводит нас в уединенную кабинку. Я рассчитывала, что Десмонд займет место напротив меня, однако он двигает стул, усаживаясь рядом. Перед этим он снимает с моих плеч свою куртку и отправляет ее на вешалку. Мистер Рамирес интересуется, что мы предпочтем из напитков. Почти одновременно я и Десмонд отвечаем «Минеральную воду». После этого владелец ресторана протягивает каждому из нас по меню.
— С вашего последнего визита мы добавили несколько блюд. Рекомендую их оценить, — с важным видом сообщает он и ускользает в зал.
Как только мы остаемся вдвоем, Десмонд поворачивается, скользя по мне взглядом. Я мгновенно чувствую покалывающее напряжение, пробегающее по коже.
— Кристиана Лазарро. Это же испанская фамилия, да?
— Да.
— Я знаю, что у испанцев двойные фамилии. Одна от матери, другая от отца.
— Да, это так.
Вау, Кристи. Твои ответы сегодня очень красноречивы и развернуты, как никогда.
— И как звучит твоя вторая фамилия?
— Формально у меня нет второй фамилии, — я прочищаю горло. — Моя мама испанка, а папа с рождения жил в Портсмуте. На тот момент, когда мои родители познакомились, мама только переехала в город. Через год мама и папа решили пожениться. Мамина родня настояла на том, чтобы их традиции были соблюдены, и внуки носили мамину фамилию наравне с фамилией мужа. Но поскольку папа посчитал, что Лазарро-Смит звучит немного неуместно, то мы с братом так и остались с единственной фамилией Лазарро.
Десмонд сосредоточенно на меня смотрит.
— Выходит, что твой отец согласился на то, чтобы его дети носили фамилию жены? — спрашивает он после недолгого молчания.
— Папа пошел на этот уступок, потому что понимал, как это важно для мамы, — на последних словах мой голос дрожит.
— Боже, Кристиана. Я совсем не подумал, что мой вопрос…
— Все нормально, — я сглатываю ком и тянусь за стаканом с водой, который уже успел принести мистер Рамирес.
Ох, в этот раз мне даже удалось не заплакать, когда я рассказала про маму и папу.
— Вы выбрали, что будете заказывать? — мужчина поочередно смотрит с толикой беспокойства на наши лица, которые значительно поменялись с того момента, как он оставил нас наедине.
— Что ты хочешь? — спрашивает Десмонд, пробегаясь по меню, лежащим перед ним.
Я читаю названия блюд, и мое сердце бешено колотится в груди. Гаспачо, мигас, паэлья… Все эти вкусности готовила мама. Вцепившись в стакан, я делаю нервный глоток, стараясь справиться с подступающими слезами, но они готовы вот-вот вырваться наружу.
— Сделай заказ за меня, пожалуйста, — я откладываю меню и встаю из-за стола. — Прошу прощения, мне нужно в уборную.
Прижав к груди сумочку, я буквально выскакиваю из кабинки и направляюсь в конец зала. Делая глубокие вздохи, я искренне надеюсь, что не ошиблась с направлением, и передо мной окажется женский туалет. Иначе я рискую разрыдаться прямо посередине ресторана. Посетителей здесь не так много, но хватит, чтобы сгореть со стыда.
Слезы застилают глаза, но я нащупываю дверную ручку и захожу внутрь. Подбегаю к раковине и, бросив сумочку, включаю воду, засунув руки под прохладную струю. Зажмурив веки, я нервно прикусываю губу и пытаюсь отогнать воспоминания. Но они все равно обрушиваются на меня.
В этом месте слишком много всего, что мне напоминает о доме. В воздухе витает вереница запахов — букет специй из шафрана, паприки и петрушки, перемешанный с помидорами и перцем. Я отчетливо помню эти ароматы, когда забегала на кухню в тот момент, когда мама готовила паэлью. Она мелко-мелко резала лук с чесноком, а потом обжаривала их в масле вместе с креветками и кальмарами. К сожалению, мидии были нам не по карману, но от этого вкус паэльи не страдал.
Я до сих пор помню, как дожидалась самой последней тарелки, потому что на дне сковороды оставалась хрустящая коричневая корочка из зажаренного риса. Самое настоящее лакомство. И мама, зная об этом, всегда отгоняла от плиты Даниэля, потому что брат готов был проглотить все целиком.
С уголков глаз скатываются слезы. Я вынимаю руки из-под струи воды и тянусь за бумажными полотенцами, слыша позади щелчок от дверного замка. Кто-то пришел в уборную и запер за собой дверь?
Не успеваю об этом подумать, как в спину упирается твердая грудь, а мои ладони накрывают немного
