Добрым демоном и револьвером #1-#7 - Харитон Байконурович Мамбурин
Лежать было хорошо. Молчать тоже. Одежда парня пахла его застарелым потом, но Цуруме это даже нравилось. Крепкий мужской запах, забивающий обоняние, помогал натруженным ногам понемногу расслабляться, оставляя голову пустой и свободной. Но поинтересоваться она поинтересовалась, лениво спросив:
- Хасегава… где?
- Так забрали же…, - пробормотал почти вырубившийся парень, - …тебя что, не было? А… Токи и Йошинари-сенсея забрали на дрезине. Через два дня штурм городов уже.
- А как же мы? – удивление было настолько сильным, что Шино нашла в себе силы приподняться на локте.
- Мы? – мрачно сказал изморенный парень, который раньше и часа без шутки прожить не мог, - Мы вчетвером остались. Завтра уходим назад, на юг. Идти будем по квадратам У-3, У-2, У-1, затем на восток, потом по речке… помнишь, той, кривой? Вот по ней прямо к порту и выйдем…
- Как… домой…, - растерянно пробормотала Цурума. Её последняя надежда только что рухнула. Какая надежда? Самообман. Она давно знала, что роду Цурума конец, им никто не подаст руки, не будет вести с ними дел. Это даже не как с Иеками, те просто были изгоями, а вот они... им даже не разрешат сделать сеппуку. Некому разрешать.
Ей придется бродяжничать, пока не убьют бандиты или не получится умереть от голода.
- Хасегава Токи вызвался добровольцем, как и сенсей, - нехотя пробормотал парень, - А тебя всё равно не было. Ждать бы не стали.
- Эй, вы двое! Идемте есть! Всё готово! – бодрый голос Икари вызвал у Шино волну непонятной ненависти в организме. Инамори, сучка, будет есть эту дрянь и заглядывать дураку в глаза, уверяя, что всё съедобно! А сам он и камни грызть может! А ей и Кейджи это за что?!
Но тащиться к столу нужно. Это единственное, что сейчас их четверых объединяет.
- Встаём…, - несильно пихнула она в бок своего одноногого парня. Парня? Пф.
- Иди сама. Можешь съесть мою долю, - вяло помахал рукой Кейджи, - Иначе Икари рискует не дожить до завтра.
- А?!! Что ты там бормочешь?!! – слух у повара был отличным, особенно спустя стольких дней в глуши.
- Я говорю, - поднял голос инвалид, - Что если будет так, как обычно, то я тебе свою железную ногу запихаю в зад, пищевой извращенец!
- Жри что дали, козёл!
- Даже козёл бы приготовил лучше, чем ты!
- Хватит! – хрупкая Инамори тут же взбеленилась, упирая руки в бока, - Замолчите оба! Последний день же! Садитесь, давайте поедим!
Цурума ела автоматически, не обращая внимание на вкус действительно паршивого варева от Кёйке, настолько плохого, что украдкой морщилась даже Инамори. А это был показатель, да еще какой, учитывая, как иногда по ночам стонала тихоня староста под своим женихом, благо помолвлены они были еще до того, как всё… началось. Еще бы не постони, когда этот весельчак-вредитель то и дело прогонял невесту подальше, забирая на себя труд по ликвидации местных…
Это их дело.
А на своё Цурума не попала. Теперь без неё будут штурмовать побережье, хотя какой там штурм? Кровавая мясорубка там будет, очень кровавая. Бойня, геноцид, массовое убийство. Японцы будут прорываться, да, но по данным разведки, в Поднебесной вообще не осталось воинов. Последних увели на запад. Ну сколько им там может встретиться? Тысяча или две местных полицейских сил, вчера взявшихся за ружье? А здесь, точнее… впереди, там, где ей уже не быть, около сорока тысяч японцев. Почти вся армия страны за исключением СЭД-ов и артиллеристом против страны без армии.
После еды они парами разошлись в разные концы лагеря по лежакам. Мыться, убирать посуду, приводить себя в порядок? Нет сил и настроения, лишние пять минут в горизонтальном положении куда ценнее. Даже если завтра для неё, Цурумы, уже не существует, то сегодня еще можно получить блаженный отдых. Поспать немного больше, с надеждой, что завтра отупевший от ходьбы и резни мозг сможет выработать выход из её положения.
Цурума не хотела умирать. Она, молодая, красивая, бесспорно талантливая мечница, только начинала жить. Старшие говорили ей, что Шино подает большие надежды. Она и подавала, пока всё… не началось. Для неё лично – с момента, когда ей дали приказ предать своего друга и подзащитного. Эмберхарта. Ненужное и бесполезное действо, из-за которого от неё отвернулась даже часть семьи. Они не спрашивали, имела ли она выбор. Знали, что не имела. Но всё равно отвернулись.
Затем были месяцы самоуничижения, поисков себя и ответов, как она должна была поступить. Потом вторжение индокитайцев. Служба в отряде мщения. Разрубать своими навыками обычных людей, никак не ожидавших ночной атаки глубоко в тылу, было приятно. Это наполняло её жизнь смыслом. Она делала что-то исключительно правильное. Затем усталость, безразличие, периодическая смена мечей, тупящихся о чужие кости. Шок и оторопь, которые обуяли её, когда она впервые увидела женские батальоны автоматчиц, воспитанных людьми Эмберхарта. Эти жительницы хабитатов сделали их работу почти ненужной. Да, Цуруме говорили, что они, аристократы, выиграли время, но…
Неважно.
Она, опальная аристократка, ютилась в окопах, учась точить лезвие о камни в то время, как человек, которого она предала ради Родины, ковал новое оружие ради этой Родины. Делал её еще более ненужной, чем Шино есть.
Затем новая встреча с бывшим классом, высадка на берега Индокитая. Кровь, грязь, пот, вечно склоненные головы молящихся людей. Она шла вперед, беря на себя не только свою ношу, но и прихватывая кусок от ноши Кейджи, который не успевал на своей механической ноге. Шла, шла, шла и… вот, пришла. Её не дождались. Не взяли с собой.
Она снова ничего не сделала. Лишь порубила даже не пытавшееся сопротивляться мясо. Для Цурума это великий позор… был бы, если б ей было куда падать.
- …Шино? – сонный голос обнявшего её со спины Кейджи, слегка прижавшего девушку за живот, вырвал её из горького полубреда.
- Мм? – деланно недовольно пробурчала Цурума, изображая проснувшуюся.
