Ты мой худший вариант - Анастасия Градцева
– Я думаю, – невежливо перебивает ее Зак. – Что вам всем надо ехать домой.
– Прямо сейчас? – как-то по-детски спрашивает мама.
– Именно, – твердо говорит он.
Мы с мамой послушно идем за ним на парковку и садимся в его машину. Мама на заднее сиденье, я вперед, поближе к Заку.
Я нахожу в своей сумке влажные салфетки и молча подаю их Заку. Он кивает, тщательно вытирает руки, а я потом достаю еще одну салфетку и с молчаливого разрешения осторожно убираю багрово-коричневые брызги на его скуле.
– Можно ехать, – говорю я и с облегчением понимаю, что мой голос уже не дрожит и я хотя бы не заикаюсь.
– Поехали, – кивает Зак и заводит машину.
– Кто-нибудь! – выкрикивает мама. – Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит! Я ничего не понимаю!
– Мам, давай хотя бы до дома доедем.
– Нет! Нет!
Я вздыхаю и начинаю говорить. О том, как я решила взглянуть в лицо своему страху, о том, как бросила в лицо директору все эти обвинения, о том, как закрылась дверь приемной и мы остались с ним вдвоем…
Горло перехватывает спазмом, и я неуклюже обрываю историю, пробормотав:
– В общем, Зак пришел вовремя. Я только не понимаю, откуда ты узнал.
– Жанна сказала, – зло бросает Зак. А потом не выдерживает и орет. Да, вот прям так, держа одной рукой руль, орет на меня: – Ты нормальная? Да как можно было туда идти? Одной?
– Лия, доча, – мама всхлипывает на заднем сиденье. – Не надо было. Я бы никогда себе этого не простила.
– Почему ты не пошла ко мне?! – снова рявкает Зак.
– Может, потому что мы расстались? – тихо спрашиваю я.
– Мы не… – Зак не договаривает и умолкает.
Раздраженно встряхивает волосами, отбрасывая темную прядь с лица, и больше до самого дома не говорит ни слова.
Моя мама в предыстеричном состоянии. Она все еще плачет и что-то тихонько бормочет себе под нос, и мы с Заком вдвоем помогаем ей добраться до квартиры.
Пока мама умывает лицо, он негромко спрашивает у меня:
– И давно этот мудак к ней лез?
– С прошлого года.
– Почему ты мне не сказала?
Я молчу.
– И почему твоя мать не позвонила Шварцу? – продолжает зло напирать Зак. – Он уже что ли свалил в Швейцарию?!
– Нет, но мама сказала, чтобы я ему не звонила, – тихо признаюсь я. – Ей неловко.
– А когда этот мудила лезет – ловко? – прищуривается Зак. – Пиздец. Короче, ладно. Я сам позвоню.
– Зак! Я обещала этого не делать!
– А я – нет, – отрезает он и выходит в подъезд. Возвращается через несколько минут и сообщает мне: – Сказал, что скоро приедет. Он нормальный мужик.
– Мне тоже так показалось, – киваю я и чувствую странное облегчение.
Я вдруг понимаю, что жутко устала постоянно переживать за маму и чувствовать за нее ответственность. Мне очень хочется, чтобы она была счастлива. Но чтобы за это счастье отвечала не я. Я не потяну.
Я и со своим-то счастьем так себе справляюсь.
Мама выходит из ванной уже немного больше похожая на себя и говорит, что пойдет полежит.
– Скоро Шварц приедет, – буднично сообщает ей Зак.
– Что?! – ахает мама. – Как? Зачем? Ох Господи, надо хотя бы отек с глаз убрать!
Она исчезает на кухне. Я слышу, как хлопает дверь холодильника – видимо, мама ищет свои патчи под глаза.
Ну хорошо, теперь ей хотя бы есть чем заняться.
Я осторожно тру виски, начинающие болезненно пульсировать, и иду к себе в комнату. Зак идет за мной, как будто это само собой разумеющееся.
Я сажусь на кровать, растерянно на него смотрю и тихо спрашиваю:
– Почему ты так сделал?
– Что сделал? Позвонил Шварцу?
– Зак! Ты знаешь про что я! Почему ты не согласился замять эту историю с директором? Ведь отец теперь не отдаст тебе ничего. А ты же так хотел уехать отсюда. Хотел путешествовать.
– Я выбрал, что для меня важнее.
Я неверяще молчу. А потом осторожно, еле слышно спрашиваю:
– Это…я?
– Ты.
Я почему-то вскакиваю, начинаю суетиться, неловко задеваю локтем полку, смахивая оттуда стопку своих комиксов, и они летят на пол ворохом пухлых изрисованных альбомов.
– Черт!
– Дай я помогу, – наклоняется Зак, но замирает, увидев на открывшемся развороте свое нарисованное лицо.
– Это…я? – с неожиданной растерянностью спрашивает он.
– Ты.
Я уже не вижу смысла ничего скрывать, поэтому поднимаю альбомы и смущенно говорю:
– Ты не бойся, я никому не показывала, ну, маме только и девчонкам своим из художки, но это не считается, правда.
– Это все ты рисовала? – Зак листает страницы.
– Да. Это фэнтези комикс, и там этот герой – ну который с твоим лицом – он маг. Его зовут Кейн и он сражается с некромантами. В этом томе. До этого он добывал эликсир для спасения королевской дочери, дрался с мантикорами, а еще вместе со своей подругой эльфийкой перенесся в другой мир, а там…
– Стой, – Зак переводит взгляд на другие комиксы. – То есть тут несколько томов?! И все они про меня?
– Про мага Кейна, – упрямо поправляю я. – Ну вообще-то да. Это все про него.
– Когда ты успела столько нарисовать? – потрясенно спрашивает Зак, перебирая альбомы. – Их ведь здесь…
– Пятнадцать, – я смотрю на него, на его растерянные зеленые глаза, на острые скулы, на темные волосы, на серебряного дракончика в ухе, и у меня от нежности так сильно перехватывает сердце, что я едва не задыхаюсь. – Зак, я эти комиксы рисую с первого курса.
– В смысле? – хмурится он.
– Ты мне давно нравишься, – неожиданно легко признаюсь я. – С самого первого раза, как я тебя увидела. Было сразу понятно, что такая, как я, никогда не будет с таким, как ты. Но мечтать ведь
