Мистер Фермер. Ветра великих перемен! - Focsker
— Извините, староста, мы найдём букву, обязательно… — Отвлекшись от изучения странной буквы состоящей из двух слов (Ъ), Момохо буквально из рта вытаскивает у одного из детей какую-то деревяшку. Ранее, когда я посещал школу детей казалось в разы меньше, и девчушка как-то справлялась, даже умудрялась учить ребятню азам травничества и врачевания. Сейчас же, когда многочисленные папы и мамы распробовали прелести школы, главной целью Момохо стало, чтоб к концу дня, пока все взрослые заняты своими делами, никто из её класса не умер и не покалечился.
— Завтра попрошу Лею, чтоб помогла тебе с детьми. Отдашь ей самых маленьких. — Глядя на оставшиеся на столе четыре таблички, понял, что исполнение плана моего по привнесению письменности в этот мир слегка затянется. Обучение стоит начинать именно с взрослых. Причём небольшой группы, пять-семь человек, самых умных и смышлёных, что не будут засыпать неуместными вопросами. Нужен кто-то умный… А это у нас в основном целительницы, та же Белая, Хохо, Момохо, Лея и… наверное Обба, но так как его нет в деревне, то сгодится и Боб. Он тоже парень смышленый, да и наверняка с радостью возьмётся за изучение письменности, чтоб детишек своих приёмных учить.
Проверив школу, решил с «инспекцией» заскочить в больничку. Проверить, нормально ли всё в «родильном», и уточнить, нужно ли что в травматологическом. Белая, редкая гостья в моей компании и доме, она оказалась безмерно рада моему визиту. С гордостью провела меня вдоль комнат с отдыхающими там пузатыми девочками и тётками. Я даже слегка прифигел, когда среди всех этих женщин увидел прям бабку. Ей лет шестьдесят наверное, а может и больше, да только всё равно с пузом.
— Эта наша самая старородящая. — Смеясь с моего удивления, закончив обход, Белая просит по возможности дать больнице больше шкур(одел) и посуды для нагревания воды. Так же просит сделать какое-нибудь подсобное помещение для хранения продуктов. Чтоб знахари не бегали по семьям рожениц и не клянчили еду для беременных, а просто складировали и брали бы из одного места. О подобной проблеме в больничке я даже не догадывался, потому пообещал сегодня же её решить. В благодарность за мою отзывчивость и помощь, Белая, не в силах сдержать эмоций, обняла меня, оторвав от земли, прям утопила промеж своих больших и мягких грудей.
Я определенно нравился Белой, то, как она глядела на меня, как всегда старалась держать при себе, словно щеночка какого или котёнка… В принципе, мне тоже нравились её «отличительные качества», коим в мягкости и эротичности в деревне не было равных.
— Староста. — Всё так же держа меня над землей, запустила мне в штаны свою шаловливую руку Белая. — Пока Мудра нет, комната его пустует и полностью в моём распоряжении. Может заскочите в гости? — Пальцы ещё прихватили меня за яйца, заставив издать нервный, слегка болезненный стон.
— Я… Я подумаю, а пока дела… — Попросив, чтоб меня поставили обратно на землю, под пристальный взгляд облизывающей губки Белой, отправляюсь в соседнее, отгороженное от родильного стеной отделение. Стена, разделявшая их, была толстой, глухой и прочной, а вход находился с улицы. Сделано это было специально, чтобы беременные лишний раз не видели, а, по возможности, и не слышали пострадавших от боёв, искалеченных, безногих, безруких вояк.
Дробящие удары гоблинскими палицами ломали кости, иногда тупое, иногда острое оружие, попадая в руку, кисть, ногу, одним лишь точным ударом обрекало солдата на инвалидность. Так как про антисептики, рентгены, операционные процедуры и хирургию здешний мир не слышал, да и мечтать не мог, зачастую единственной возможностью спасти жизнь солдата от смерти, являлась ампутация заражённой конечности.
— Хохо, здравствуй, как у вас усп… — Едва зайдя в корпус, только и успеваю, что уклониться от деревянного ведра. Ударившись о стену, то хрустит, ломается, превращаясь в груду досок и смол. Бля… это ведь мною созданное ведро! Подобное отношение к моим трудам вывело из себя. Взглядом, мечущим молнии, быстро нахожу вредителя, и замираю. То был возрастной кролли, чья левая нога была обрублена по колено и замотанна какими-то тряпками. От гнева моего не остаётся и следа.
— Держите его, держите! — Командуя двумя плечистыми му, берётся снять с культи тряпки, а после, под болезненный крик кролли, наложить новые Хохо. Небольшой кролли, в приступах накатывающей боли, умудряется сопротивляться двум здоровякам му. Глаза его пышут безумием, а сам он, то отключаясь, то приходя в себя от боли, просит, чтоб его не мучали.
— Ты у меня ещё бегать будешь… — Когда с процедурой было покончено, а мужик, в очередной раз отключившись, разлёгся на столе, гладя того по голове, с заботой в голосе произнесла Хохо.
Заметив меня, Хохо, смахнув со своего личика капли чужой крови, рассказала о незавидной истории данного персонажа. Ногу он потерял не в бою, как изначально подумал я, а во время охоты. Гоблины, найдя очередную клетку для пик-пик, подготовили у неё несколько ловушек. Буквально расковыряли у клетки землю, сделали неглубокую(по колено) волчью яму, туда положили пару палок с острыми железками, да ещё и дерьмом своим не забыли обмазать, чтоб при ране заражение было. Бедолага охотник заметил лишь одну из двух ловушек, во вторую, припорошенную снегом, собственно, и угодил. Он сам вернулся в деревню, ещё и пик-пика принёс, все думали, что обойдётся, но нога стала чернеть, гнить. Хохо, желая того спасти, через силу потребовала отнять у старого знакомого ногу. Это помогло, вроде как распространение приостановилось, но теперь нужно менять повязки, а старый ворчун не понимает этого, думает, что и так сойдёт.
— Матвеем, а как род человече помогал своим раненым? Ну, у которых нет ноги и руки… может, чего магического делал? Есть идеи как помочь тем, кто лишился конечности?
— Разумеется… — И почему я раньше об этом не подумал? Почему не сделал для больнички костыли, может даже инвалидную коляску? Ведь вместо ноги можно какой примитивный протез, а вместо рук,
