Укротить мажорку - Вика Жукова
— Цветы? — удивилась она, приближаясь.
Протянул ей букет, сделал шаг и передал лилии Машке.
— Спасибо, Мак. Ты такой милый, — совершенно неожиданно блонди засмущалась.
Она медленно приблизилась, смотря прямо в глаза. У меня даже сердце замерло. С этой девчонкой нужно быть начеку.
Но.
Крис обвила мою шею рукой и приподнявшись на носочки, поцеловала в щеку, задержавшись. Меня с головы до ног обдало жаром.
Сглотнул.
— Ужин. привез, — проблеял я.
Сама нежность. Пока грелся чайник, Машка доставала из пакета еду, а Крис любовалась цветами. Вдыхала аромат, прикрыв глаза, касалась тонкими пальцами лепестков.
Ее профиль, завораживал, заставлял задержаться на объекте. Она такая безмятежная сейчас.
И как я сейчас осмелюсь обрушить весь мир на ее хрупкие плечи?
50
— Я уберу, — успокаивала Машка Крис.
Девушки смотрели на разбитую посуду.
— Я сам, — произнес я, сдерживая смех.
Надо же. Отморозков Кристина не испугалась, а маленького паучка чуть всей кухонной посудой не закидала.
— Он такой страшный, мамочка, — тихо приговаривала блонди, прижимая руку к своему сердцу.
— Чего ты еще боишься? — спросил я, сметая осколки. Если она так каждый раз будет посудой швыряться, может и нам с Машкой прилететь.
— С какой целью интересуешься?
— Оградить от раздражителей, — убрав веник, поднял глаза на девушку.
— Я ничего не боюсь. Просто сработал эффект неожиданности, — Кристина напустила колючий взгляд.
— Как тогда со свиньей?
— Вообще-то, я тогда в первый раз свинку так близко видела. Еще и ночь была, — задумалась. Опустила глаза на пол. Наклонилась и что-то подняла.
Белоснежный осколок лежал прямо у нее под тапком.
— Ай, — из пальца сочилась кровь.
— Горе луковое, — зажал ее руку, и сдавив палец, прислонил его к своим губам.
По инерции. По памяти. Всегда так делал, когда Машка то занозу схватит, то бумагой умудрится порезаться.
— А пластыря у вас нет? — с издевкой спросила блонди.
— Макар, блин. Вы еще не поженились, а ты ей всю кровь выпить хочешь?
Кристина улыбнулась, переводя веселый взгляд с Машки на меня.
— Ты уроки сделала?
— Я инвалид! А ты меня уроками грузишь?
Но одного взгляда хватило, чтобы девчонка послушно покинула кухню, забрав ноут.
Порылся на полках. Где-то был йод и бинт. Хотя, может я путаю с отцовским домом. Нашел, антисептик.
— Макар, — нежно протянула Крис.
— Палец, — разорвав маленький пакетик, вынул салфетку и промокнул порез Кристины. Та прыснула. Пришлось подуть.
Приклеил пластырь.
— Итак, я поспала, поела. Можно мне теперь к отцу?
— Тебя же силой здесь никто не держит, — стараясь не смотреть на не, собрал мусор и кинул в урну. — Подожди секунду.
Вышел в комнату, проверить что делает Машка. Сестра залипла в интернете. Надеюсь с пользой. Вернулся на кухню, прикрыв дверь.
Кристина смотрела в окно.
— Одиночества. Я боюсь одиночества. — Я сел на стул, не произнося ни слова. Пусть выговорится. — Всю жизнь вокруг меня, моего семьи, шумиха. Незнакомые люди. Со всеми нужно здороваться, каждому улыбнуться. Так прокатывало, лет до десяти. Потом я быстро поняла, что в принципе, всем пофиг, улыбаюсь я или нет. Мать всегда на процедурах. Всегда только о шмотках думала, о том как мы с сестрой выглядим. И ей было срать, что воланы на рукавах колятся и потом вся кожа зудит. Папа видел, что мне скучно, поэтому нас с матерью и Кариной отправлял отдыхать. Постоянный Диснейленд. И опять я сама по себе. Один раз я свалилась с лошади…
Удивленно взглянул на Крис.
— Да, представь себе. Я ходила в конную школу. Так вот, один раз я свалилась с нее, и папа весь день провел со мной. Мы ели мороженное и смотрели "Король Лев". Ничего серьезного со мной не случилось. Но я сделала вывод. Если я падаю или попадаю в беду, папа всегда будет рядом. Бросит все. Всех. И приедет.
Чем больше Кристина изливала душу, тем сложнее мне становилось. Между нами словно проявлялись плети доверия, соединяющие друг с другом. Теперь я в ответе за Кристину. Поздно думать, по силам ли мне такая ноша.
— Иди ко мне, — попросил я. Крис с готовностью, быстро и резко бросилась ко мне.
Может это какое-то предчувствие?
Прижавшись к моему плечу, крепко обняла меня.
Маленькая хрупкая девочка под моими руками. Гладкие волосы приятно пахнут привычным запахом, без излишек духов и лака для волос.
— Кристин. Твоего папы больше нет, — слова словно крючки раздирали горло, цеплялись за язык. Ощутил во рту привкус крови. Не заметил, как прикусил щеку.
Ее тело тихо вздрагивало. Без звука.
Как бы я хотел забрать хоть часть ее боли. Ведь Кристина прекрасно понимает, что теперь осталась одна. Не смотря на своих дрянную сестричку и мать.
Нет же, нет. У нее есть я. И ребенок.
— Кристина, — она вцепилась пальцами в мою спину. Мой рукав намок от ее слез. — Я не умею успокаивать. Но, ты не одна. Знай это. Пойдем в комнату? Тебе прилечь надо. Может врача? Успокоительное вколоть?
Она подняла голову. Заплаканное лицо с красным носом.
— Не надо врача. Я предполагала, что…Но не думала что так быстро. Так рано, — снова захлюпала.
Провел ее в комнату.
— Ложись со мной, — свернулась калачиком, прижав кулачки ко рту, взирая на меня зелеными жалобными глазищами.
Кивнул.
Лег. Девушка переложила голову мне на грудь.
Она рассказывала почти до утра о своем детстве. Как переживала развод. Что вытворяла. Как сердился Горбань старший.
Ее смех пронзал меня под горячей щекой на моей мокрой от ее слез футболке.
Тогда я честно себе признался, что ощущаю к Кристине вовсе не жалость или поглощающую похоть.
Чувство, сродни привязанности к Машке, змеей затаилось внутри. Она спряталась
