Добрым демоном и револьвером #1-#7 - Харитон Байконурович Мамбурин
- Что? Ч-то ты делаешь? – охренел магистр, аккуратно поднимаемый мной в воздух вместе с прикрепленными к нему ящиками.
- Ускоряю вашу доставку.
- Положи назад!! Немедленно!!
Слушать я это, конечно, не стал. Объяснив немцам свои манипуляции, я, с матерящимся как сапожник инквизитором на «руках», обогнул платформу, а затем снова активировал рельсовый режим, ускоряясь в сторону упомянутого итальянцем Аркадьевска. Теперь, ради разнообразия, мои уши оглушал хохот возящейся в ногах Рейко, а не ржание внутреннего демона.
Инганнаморте не разговаривал со мной весь остаток пути до хабитата, чему я был только рад. Только осторожно сгружая инквизитора с его аппаратами на руки высыпавших к дороге русских военных, я попросил у итальянца две вещи: приказать механикам в основном лагере оказать мне небольшую помощь сваркой и… предоставить место в ордере «Паладинов», которые отправятся на охоту. Судя по лицу и глазам этого престарелого киборга, только что прокатившегося с ветерком, ему не доставило бы почти ничего большего удовольствия, чем крикнуть мне в лицо (голову СЭД-а) своё большое веское «НЕТ!». Он даже какое-то время боролся с искушением, что было пронзительно ясно даже последнему хабитатцу, тому, кто тащил в данный момент повозку-двуколку для перевозки раненого (поломаного), но я, нагнувшись, сказал всего одну фразу:
- Четырнадцать «пожирателей городов», идущих кучно, магистр.
Он вынужден был дать своё согласие. И заодно указать координаты передового лагеря, где собирались основные ударные силы русских, не имеющие отношения к бронепоездам. Я отправился в путь немедленно.
- Тебе очень понравилось его доводить, да? – взмокшая как мышь Рейко, отпившись из большой фляги, уставилась на меня с любопытством.
- Он слишком пока нужен, иначе бы я его уже убил.
- А почему потом не убьешь?
- Сам умрет.
Нет эфира – нет этих грубых механических имплантов, работающих на чудесной энергии.
Снова дорога в тесноте и относительной духоте. На дворе была уже середина октября, по русским степям около Казахстана бродил ветер, но мы его не замечали, сидя в уютной капсуле «Паладина». Доспеху, чья конструкция была куда проще и надежнее чем у его товарищей по классу, было плевать, сколько и как функционировать. Возможно, первые проблемы и неполадки начались бы с непрерывно работающими ЭДАС-ами, но не ранее, чем через 3-4 месяца постоянной работы. Разве что в капсуле пилота было слишком тепло, но этот недостаток мы готовы были перетерпеть.
520 километров напрямую, либо 963, если использовать железную дорогу как полотно для перемещения СЭД-а. Мы выбираем последнее. Предстоят две ночевки в чистом поле и закупки чего-нибудь перекусить в хабитатах (не выходя из железного робота), но это не так сильно тревожит мою супругу, как полтысячи километров тряски с риском ушибиться лбом о моё колено при каждом шаге, либо побеждать, опять-таки при каждом шаге, искушение укусить меня за икру или бедро.
Путешествие было почти отдыхом. Пустые рельсы впереди, болтающая со скуки жена, легкая головная боль, вызванная распаковкой новых «информационных баз». С последним нельзя было медлить, так как по внутренним ощущениям это самое внутреннее хранилище изо дня в день становилось всё более хрупким, грозя осыпаться в любой момент. Пара спокойных дней были именно тем, что надо.
Правда, не обошлось без эксцессов. Расположившись на первой ночевке, я, нажарив плохонького шашлыка, решил продемонстрировать Рейко свои новые способности по генерации электричества. Девушка пришла в совершенный восторг, увидев играющую у меня между пальцев крохотную молнию, от чего я передержал эту новую для себя энергию, вызвав дополнительный резкий всплеск в теле. Внешне ничего особенного не произошло, так… хлопок, испуганный взвизг сероволосой, да легкий запах озона. А вот с утра, когда мы вновь залезли в слегка проветрившийся СЭД, я неожиданно понял, что не могу им управлять. Та тонкая едва заметная аура, которую я специально утончал и тренировал для более плотного и совершенного контроля машины, просто мной не ощущалась.
Едва подавив панику, я попытался вызвать Тишину, что более чем получилось, затем еле уловимый всплеск энергии молнии, что опять-таки вышло, а потом, сжав зубы, погрузился в медитацию, пытаясь понять, что со мной не так. Сперва не помогало никак и лишь спустя несколько часов начальных упражнений, что я выполнял еще лет в 11, получилось слегка, краем сознания, почувствовать свою плотно свернутую ауру, напомнившую мне потом испуганную грозой собаку, забившуюся под кровать и застрявшую там. Неприятные ощущения.
На то, чтобы «вытащить» её, а затем заставить работать, ушло еще полдня, в течение которых «Паладин» то грустно хромал, двигаясь урывками, то ехал по рельсам, что изначально получалось куда лучше.
- Больше не экспериментирую…, - прохрипел взмокший и истощенный я к концу первого дня пути, после того как чувствительность к управлению СЭД-ом вернулось к тому, что можно было назвать нормой.
- Ариста…, - тут же донеслось недовольное и приглушенное снизу, - Если ты срочно не найдешь своей жене ванну и горячую пищу, то тебя ждет ужасное будущее… И наступит оно очень быстро.
Почему-то я сразу безоговорочно поверил Рейко, с самого утра тихо сидевшей со мной в капсуле. Да уж, нашёл время практиковать то, из-за чего у самой бывшей Иеками энергетическая чувствительность просто отсутствует как класс. Её сила сравнима с ядерным реактором, а он разве способен почувствовать огонек спички? Любопытство губит не только кошек. Иногда даже частично, потому что едкое бурчание супруги, выговаривающей мне, что полюбила она человека, кардинально не похожего на Иеками. А поступок, когда посреди важной миссии этот самый человек из пустого любопытства обращается к силам молнии, очень неприятно для Рейко похож на её покойную семью, от чего теперь она, Рейко, с тревогой смотрит в будущее нашего Рейдона, который тоже вполне может оказаться таким же дураком. И как она тогда жить будет?
Мою стряпню, сделанную с самым виноватым видом, жена поглощала с особым удовольствием.
А уже через сутки я, прижимая ступнёй СЭД-а одного вороватого механика, пытавшегося утащить у меня пластину гладия, вовсю ругался с русским офицером, решившим, что он самый умный. Впрочем, «ругаться» было не подходящим термином, я просто-напросто прилюдно унижал придурка, несколько часов подряд изводившего себя, меня и окружающих в попытках извлечь меня из «Паладина». Сначала было якобы вызов моей светлое персоны по радио из императорского дворца, потом попытка саботировать работу механиков, мол, не будут они наваривать нужную мне корзину на активный СЭД,
