Специалист технической поддержки 5 - Александр Якубович
Пак Сумин предложила Гю Чону идеальный инструмент борьбы с чеболями, ту самую плеть, которой так не хватало государственным мужам для того, чтобы показать зарвавшимся бизнесменам их место.
Они — не новая аристократия. Как сказала госпожа Пак Сумин, чеболи — всего лишь нувориши, и никакой реальной политической и государственной власти иметь не могут и не должны.
Так что Гю Чон будет просто обязан воспользоваться этой ситуацией. Просто обязан заполучить доказательства сговора, тем более, цену госпожа Пак Сумин назначила совершенно смехотворную. Конечно, посадить человека намного проще, чем выпустить, но нет ничего, что не было бы по плечу национальному разведывательному агентству.
Глава 20
Когда Гю Чон ушел, Пак Сумин едва не вывернуло от волнения, но чеболька сумела удержать остатки обеда и желудочный сок в себе. Она и так намучилась во время токсикоза от постоянных кислотных ожогов, когда ее рвало какой-то желчью, не хватало вернуться в это печальное состояние сейчас.
Удочка была закинута. По жадному блеску в глазах агента национального разведывательного управления она поняла: жизнь дала ей еще один шанс и поставила на ее пути правильного человека.
Гю Чон был так называемым циничным идеалистом. В отличие от идеалистов молодых и горячих, он был уже слишком стар, чтобы романтизировать мир вокруг себя, но все еще верил в предназначение собственной миссии. Верил в то, что он выполняет нужную и важную работу, верил в какой-то свой моральный кодекс. Ведь без этой веры Гю Чон превращался просто в одинокого алкоголика средних лет, без целей и стремлений.
Информация о сговоре чеболей и атаки северян на корейский бизнес была для него очень ценна. Тот самый намордник, который NIS так долго искало и который разведка сможет нацепить на пасти клацающих зубами конгломератов, приструнить бешеных псин корейского бизнеса, которые возомнили себя богами во плоти. Конечно же, Пак Сумин не могла сказать, куда ушли деньги — это была самая ценная часть этой информации — ведь Гю Чон был далеко не дураком. Едва она скажет слово «север» он тут же поймет, откуда дует ветер и вцепится в Кан Гванджина руками, ногами и зубами. Но совершенно не для того, чтобы помочь ее мужчине. Скорее, наоборот. Предать анафеме и принести в жертву собственных амбиций, ведь каким бы принципиальным не был Гю Чон, он все еще оставался корейцем. А значит, он был шовинистом и расистом, как и все прочие жители этой республики. Для него Кан Гванджин как северянин — бедный дефектный родственник, которого можно приютить, но который никогда не будет тем самым настоящим корейцем. Пак Сумин и сама была такой, до гибели родителей и до ссылки за границу. Была уверена, что Корея — лучшая страна для жизни, корейская культура — самая богатая и обширная, а корейские перспективы — самые светлые и радужные. Встреча с жестокой реальностью, осознание, что мир не черно-белый, а Земля не только круглая, но еще и очень большая и разнообразная, вставили девушке мозги на место. Как она прекрасно осознавала недостатки культуры запада, с которыми она так и не смогла смириться, так теперь она отчетливо видела недостатки и ее родины. Была ли Республика Корея местом, на строительство которого были положены труды нескольких поколений для того, чтобы добиться мирового уровня жизни? Конечно же. Являлась ли она местом, где безусловно хочется жить? Отнюдь. И позицию Пак Сумин разделяла значительная часть корейской молодежи, особенно среди девушек и женщин.
Здесь было неплохо только в сравнении со многими другими странами мира. Но в Корее мало кому жилось хорошо. Легко — точно единицам. В том числе и из-за животной конкуренции, на которую были обречены все корейцы с малых лет. И именно из-за этой конкуренции она не могла доверить Гю Чону ключевую информацию о том, куда ушли деньги чеболей. Просто потому что он мигом продаст ее и Кан Гванджина ради собственной и государственной выгоды. Не потому что он злодей или ублюдок, а потому что в его системе ценностей поступить так — единственно правильное и возможное решение. И ни один настоящий кореец, опиши ему подобную ситуацию, ни на секунду не усомнится в правильности подобного поступка. Ведь как иначе? Альтруизм это история для европейцев, с их античной культурой, эпохой Возрождения, периодом французских революций под лозунгами свободы, равенства и братства. Альтруизм был чужд ксенофобному и вечно закрытому от всего внешнего Востоку, который-то и открыли буквально насильно — через экспансию, разрыв в технологиях и опиумные войны. Корея сделала стремительный прыжок от глухого феодализма в индустриальное общество, миновав промышленную революцию и все те кровавые периоды становления общественного самосознания как сострадательного и заботливого явления.
В Корее нет места слабакам. Так же, как и во времена династии Чосон, тут достоин выжить только сильный. Когда на Западе стыдно не помогать слабым — ведь это одна из основополагающих гуманистических добродетелей, в Корее — стыдно быть слабым. Ее народ, словно толпа обезумевших макиавеллистов, начитавшихся трудов Ницше — превозносил силу и цинизм, оправдывали любые подлости и коварство, если это делало тебя богаче или влиятельнее. В обществе тех, для кого продать ближнего ради собственной выгоды — единственно верная модель поведения, доверять кому-то на слово не стоит.
Только торг, только безопасный обмен. Это Пак Сумин уяснила просто отлично.
Осталось обзавестись предметом торга.
Изначально Пак Сумин планировала использовать флешку, который отдал ей Кан Гванджин, но довольно быстро поняла, что как только она передаст эти деньги кому-нибудь, ее собственная ценность сразу же упадет до нуля. Точнее, ее существование как человека, знающего происхождение этих средств, станет вовсе нежелательным. Для торга достаточно и того, что она знает об операции северокорейских хакеров. Сам факт этого знания уже делал ее опасным противником, а суть угрозы была такова, что выпустить этого джина из бутылки можно
