Возвышение Меркурия. Книга 16 - Александр Кронос
Потому я накрыл три тела таким же пологом невидимости, под которым находились мы сами и группа двинулась дальше. Судя по образам из памяти противников, обед должен был продлиться ещё около часа. Мы же, за это время вполне могли вывести из строя врагов, которые оставались в числе дежурных. Учитывая, что Дом Кали официально перешёл на военное положение, таких должно было быть немало, но к счастью комендант крепости отнёсся к новости снисходительно. Мол, откуда у Геф ресурсы, чтобы нанести удар, если они и защищаться толком не могут. Потому на боевых постах находилось не так много воинов, как было положено по инструкции.
Собственно, командира цитадели мы навестили одним из первых. Прямо в его личных апартаментах, где он развлекался с одной из подчинённых. Нарушать момент страсти было несколько неловко, но что поделать — пришлось оставить два разгорячённых любовью тела в постели, вырубив их прямо в процессе.
Крепость была большой и потому я разделил наш небольшой отряд на четыре группы. Мы с Найхвой, Олег с Асукой и Прохор с Ульяной. Плюс, Ратибор, который, как мне кажется, был немного опечален отсутствием пары.
Наличие «искр» позволяло удерживать каналы связи, невидимые для внутренней защиты крепости, так что я отправлял соратникам всю свежую информацию, которую получалось достать из сознаний тех, кто отключался под ударом плетения Агвира.
Спустя сорок минут мы с Найхвой оказались как раз около той самой столовой. Туда же подошёл Оболенский. Две оставшиеся пары продолжали обходить свои сектора, добираясь до тех немногих, кто ещё оставался в строю. А вот Мьёльнир, к моему удивлению, не успевал. Слишком запутанными и сложными оказались управляющие контуры — спутник почти добился успеха, но никак не мог установить полный контроль.
По его собственным заверениям, времени требовалось не так много — от пяти до двадцати минут. Но обед уже подходил к концу и совсем скоро первые солдаты гарнизона потянутся на выход. После чего обнаружат отсутствие своих собратьев либо их обездвиженные тела, если смогут каким-то чудом сбросить пологи. Что закономерно закончится объявлением тревоги.
Вырубить их всех разом, возможности не было — у Агвира имелось всего одно подобное плетение, предназначенное для взятия пленных и действовало оно исключительно локально. Безусловно, мы могли попросту всех убить. Но в случае даже единичной смерти, артефакторная система немедленно сигналила о произошедшем, оповещая командование. Плюс, у каждого воина имелись личные артефакты, которые выполняли ту же самую задачу. Именно поэтому мы никого и не убивали — даже после взятия под полный контроль внутренних защитных систем, оставалась вероятность, что какой-то из сигналов пройдёт. То есть просто затаиться и подождать, пока Мьёльнир справится со своей задачей, было нельзя.
В голове мелькнула мысль, что неплохо было бы тут всех ненадолго придержать — со временем обеда нам крупно повезло и усложнять себе жизнь не хотелось. Накрыть всех в одном месте, стало бы максимально быстрым решением вопроса. А в следующий момент рядом оказался призрачный Сандал. Тоже прикрытый пологом невидимости, который скрывал нас от любых взглядов извне, позволяя при этом видеть друг друга. А ещё весьма довольный собой — я отлично чувствовал эмоции дракона.
Крылатый спутник был вынужден серьёзно ужаться в размерах, чтобы комфортно себя чувствовать в коридорах крепости. Но даже так, он был в несколько раз крупнее, чем раньше. Поэтому призрачный перстень, который он мне бросил, я заметил только в полёте — слишком он тот был мал на фоне дракона. Когда же тот воплотился, коснувшись моей ладони, понял, что это перстень Младшего Магистра — именно такой титул носил комендант крепости. Хотя, наверное правильнее сказать, что это было звание.
Плетения внутри были частично выжжены, но какая-то их доля работала. И судя по голосу Мьёльнира, который зазвучал в моём сознании, этого было достаточно для проверки. Тогда как надеть его сейчас мог любой желающий. А мыслеобразы, которые в следующую секунду одновременно прислали мои спутники, недвусмысленно намекали, что они предлагают повторить мою импровизацию из Крепости Духа, чуть скорректировав её сценарий и использовав настоящий перстень.
Вот и пригодилась страсть Сандала к украшениям. Не удивлюсь, если он из тех апартаментов ещё и нижнее бельё любовницы коменданта утащил для коллекции.
Дракон покосился на меня одним глазом, а в разуме послышался его рык.
— Там всё уже снято было, а так неинтерр-р-ресно.
Обозначив позицию, горделиво поднялся к потолку, а я обратил взгляд на Оболенского. Сейчас речь шла о военном гарнизоне и как мне казалось, командир кавалергардов для этой задачи подходил почти идеально.
Объяснить ему суть вышло только в общих чертах — некоторые из воинов гарнизона уже поднимались со своих мест, собираясь покинуть помещение. Но полковник вроде бы всё понял. И сразу, как я закончил говорить, двинулся ко входу, натягивая трофейный перстень на палец.
Полог невидимости я с него снял, как только артефакт оказался на своём месте. А через пару мгновений Оболенский уже вошёл в зал.
Что интересно, в первые секунды на него даже не обратили внимания. Лишь несколько ближайших людей мельком бросили взгляды, сразу же вернувшись к прежним занятиям. Князь же пройдя немного вперёд, остановился и покрутив по очереди усы, громогласно рявкнул.
— Проверка, салаги! Башня Ветров выражает своё недовольство!
Первая фраза была чистой импровизацией, а вот вторая была взята из памяти членов Дома Кали — такая формулировка действительно использовалась при проведении инспекций.
В зале моментально воцарилась тишина, а на патриции сошлась пара сотен взглядов, выражающих шок и непонимание. Первым из ступора вышел заместитель командира, который быстро зашагал навстречу проверяющему.
— Думаю мне стоит позвать коменданта. Только он располагает полномочиями, чтобы…
Договорить Ратибор ему не позволил. Пренебрежительно махнув правой рукой, столько же громко объявил.
— Он уже не командует этой крепостью. Такие просчёты не прощаются.
Офицер замер на месте, поражённо глядя на незваного гостя. Но если сначала оттенки его разума засветились изумлением, то уже через секунду я увидел совсем иные эмоции. Надежду, жадность и властолюбие. Похоже преданность своему шефу в число добродетелей смертного, не входила.
— При всём уважении, могу я проверить ваш перстень?
Оболенский пренебрежительно фыркнул и кивнул, отразив всей своей мимикой тот факт, что
