Может быть, он? - Елена Лабрус
— И дело выиграли.
— Моей заслуги в этом немного. Заявление её заставила написать адвокат, она же в итоге и предложила подать иск на организацию. А мы просто собрали хорошую доказательную базу, которую использовали в суде.
— Значит, сейчас можно пойти тем же путём?
— Можно привлечь вашу девушку. Или я могу предложить свою сотрудницу на эту роль.
— Я за второе, — Мир посмотрел на часы. — Но, если я правильно понял, сначала в любом случае нужно согласовать с адвокатом и утрясти формальности?
Детектив кивнул.
— Тогда девушек, что тоже стали жертвами неугомонного Кирилла Владимировича, можно будет привлечь как свидетелей или для подачи коллективного иска, и наказать его гарантированно, опираясь и на записи, и на факты.
Пока всё, что действительно понял Мир: ему надо поговорить с Крис.
Это был повод. Но Мир и так знал, где они встретятся в конце недели. Сумасшедшей беспокойной недели, которая была слишком длинной без Неё.
Этой «недели без неё» было достаточно, чтобы понять: ни одна компания не стоит этой разлуки и этой девчонки. А ещё как избавить её от чёртовой «подписки о неразглашении». Самое простое — найти того, кто сливает «Органико» информацию об «Экосе». Раз это работает в одну сторону, значит, работает и в другую. Осталось только его найти. Но если и этого будет мало, у Мира был запасной план. Пострадать из-за какой-то бумажки, какой бы важной она ни была, он ей точно не позволит.
Куда больше его беспокоили её отношения с Ротманом. Её обещание Ротману. Что бы она ни говорила, Гарик Ротман в её жизни не случайность: если придётся выбирать, Мир был не уверен, что она выберет его.
И он бы поехал к Ротману прямо сейчас — это мужской разговор, которого не избежать, и о котором Кристине знать не надо, но сегодня Мирослава ещё ждал Гамлет: они оформляли продажу автосервиса.
Глава 25
К концу недели я вырвалась из офиса по делу.
Работа работой. И получать от Миро̀ признания в эфире, конечно, чертовски приятно: он мне Битлз — я ему Уитни Хьюстон, он мне Криса де Бурга — я ему Стиви Уандера, он мне «Никогда, никогда не откажусь от тебя» — я ему «Каждый раз, когда ты рядом», но я всё равно невыносимо по нему скучала.
А ещё скучала по нашим ежевечерним посиделкам после работы с Ветой и Гариком.
Да, я съехала и жила у родителей. Но за чёртова Ротмана тоже болела душа.
Поэтому в конце недели в то время, когда обычно я возила Гарика в Центр реабилитации, я вырвалась в университет, чтобы поговорить с Анной Ясницкой.
— Здравствуйте! Анна? — Впустил меня и сквозняк, подхвативший со стола разложенные листы, кабинет кафедры зоологии беспозвоночных животных.
Так, собственно, было написано на его двери. Хотя скорее это огромное помещение смахивало на музей или лабораторию.
Выставленная в шкафах коллекция составляла несколько десятков тысяч экспонатов, самые ранние из которых были датированы началом девятнадцатого века. Это я прочитала на сайте университета, пока искала студентку Ясницкую и выясняла расписание.
— Да, это я. Здравствуйте, — развернулась от микроскопа девушка с вопросительным выражением лица, а затем кинулась поднимать разлетевшиеся бумаги.
— Кристина Ковалевская, — представилась я, опустившись на корточки, чтобы ей помочь, и не знала, что сказать дальше. — Я…
— Я знаю, кто вы, — девушка прижала листы к груди и встала. — Сестра Вадима.
— М-м-м… — понимающе промычала я, поднимаясь и рассматривая последовательно снизу вверх: длинные ноги, белый халат на стройной фигурке, светлые волосы, приятные черты лица и поразительной красоты глаза — яркие, синие, бездонные.
Я и не ждала, что подружка Ротмана будет какой-нибудь серой мышкой, хоть и занималась улитками: маленькие медлительные моллюски разных оттенков копошились за её спиной в большом аквариуме. Но я вдруг сделала то, чего от себя никак не ожидала: представила её с Гариком. И была уверена: она сделала то же самое.
— Вы сестра Вадима и любовь всей жизни Игоря Ротмана, — закончила она представлять меня мне, и, признаться, я узнала о себе много нового.
— Простите? — непонимающе уставилась я на неё.
— Не скромничайте. Думаю, каждая девушка Гарика вас знает, Кристина. По крайней мере, по имени. Он говорит во сне, — улыбнулась она. Мило и грустно.
— Э-э-э… — застигнутая врасплох, я не столько отвечала, сколько издавала нечленораздельные звуки. — Говорит во сне обо мне?
— Он вас зовёт, — кивнула она. — Словно видит один и тот же сон.
— М-м-м, надеюсь, кошмар?
— Очень похоже на то, — улыбнулась она.
— Ну, тогда это точно обо мне, — улыбнулась я в ответ.
— Как он? — спросила Анна.
— Сложно, — машинально взяла я со стола какую-то банку. И даже не сразу поняла, что пялюсь на гигантского заспиртованного паука, думая о Ротмане. — Господи, какая жуть, — опомнившись, вернула я на место стеклянный сосуд.
— Это каракурт, — пояснила дипломированный зоолог. — А это его самка и кокон с яйцами, — показала она на жуть поменьше в соседней банке.
Кристина Валерьевна, одёрнула я себя, ты пришла не затем, чтобы пялиться на членистоногих, но оторваться и перевести глаза на девушку заставила себя с трудом.
— Я пришла…
Чёрт! А зачем я пришла? Посмотреть на неё? Узнать, как её угораздило изменить Ротману? Или повторить подвиг врача-физиотерапевта, что сказала мне: Игорю нужна мотивация и вы подходите.
Я развела руками:
— В общем, я хотела сказать, что он не имел права так с тобой поступать. Уйти в горы, пытаться свести счёты с жизнью. Что бы
