Лучше бы я согрешила - NeTa
— Как? А я? А мне? — вскинулась после таких слов под его смех.
— Пойдем-пойдем. Буря даже не успела развернуться. И вот что, дочка, хороший тебе мужчина достался. Не наделай ошибок… О чем это я? Ты не такая, но — на всякий случай.
Я прижалась к его груди, так хотелoсь раскрыть тайну, но пока не пришло время.
— Я люблю его, пап. И буду очень стараться, чтобы мы были счастливы. Нет, я все сделаю, чтобы мы были счастливы.
Зная маму, я не расслаблялась, так и ждала, что она меня зацепит. И оказалась права. Я с удовольствием пила горячий чай вприкуску с пирогом. И пока Ярослав с папой обсуждали зимнюю и летнюю рыбалку, мама, подсев ко мне, начала, как обычно тыкать меня кулачком в плечо да приговаривать:
— Он же намного моложе тебя. Стася, когда ты поумнеешь? У него там, наверное, девок полно, а ты-то куда? Вот куда ты собралась ехать? А? Да так скоро!
Пережевывая вкуcный десерт, я подумала о том, что ничто и никогда ее не изменит. Только Волк привык переносить это монотонное жужжание. А вслух сказала маме с улыбкой и спокойно:
— Даже если бы мне довелось прожить с ним в счастье всего неделю, я все равно уехала бы. Сколько судьбой отмерено, столько и буду его любить. Ты меня не отговоришь, но спасибо за заботу.
Она вздохнула, потом погладила меня сухонькой рукой со скрюченными пальцами по тому же месту, куда недавно болезненно тыкала кулачком.
— Волнуюсь я за тебя, словно ты все ещё маленькая. Так и кажется, что вырвешь свою ладошку и убежишь, вот и схожу с ума от страха всю жизнь.
— Мам, не волнуйся за нас с Архипом. Мы проживаем свою собственную жизнь, пусть и ошибаемся порой, но сами, чтобы никого не винить. А ты хоть сейчас порадуйся вместе с папой. Все будет хорошо. Я счастлива, никогда такого не было.
Кивнув мне, мама начала собирать нам свои «гостинцы», не слушая никаких возражений.
— Приедете голодные, а что поесть? Вот и подойдут мои пироги.
Мы отправились в Москву после обеда, перед этим договорившись встретиться сразу после праздника. Я все оглядывалась на родителей, стоявших у забора, чувствуя, что уже скучаю без них.
— Успокойся, — сказал Ярослав и взял меня за руку, продолжая левой удерживать руль, — всего через две недели увидимся с ними. Подарков всем привезем.
Я улыбнулась ему благодарно, потому что именно этих слов поддержки после всех переживаний мне и не хватало. Удобно устроившись в кресле, слушала тихую музыку, смотрела в окно на бескрайние просторы заметенных снегом полей. Я не заметила, как начала дремать, лишь тишина в салоне разбудила меня. В это время открылась дверь, и Ярослав сказал:
— Давай-ка ложись на заднее сиденье, я тебе там уже все приготовил. С твоим ростом это односпальная кровать.
Я оглянулась: пoдушка и плед уже ждали меня.
— Спасибо. Ты прав, устала немного. Да и вообще в последнее время хочу спать постоянно, как зимний мишка.
— Наверное, в твоем состоянии это нормально, — поцеловав меня в щеку и подоткнув плед, сказал он. — Спи. Ρазбужу, когда приeдем…
Вот так и началась моя семейная жизнь, полная внимания и заботы любимого мужчины. Ярослав был более открыт, чем я; понимал, насколько мне сложно привыкнуть к новому месту. Постепенно мое состояние приходило в норму. Тут помогла работа, которая не изменилась, и даже место в квартире было оборудовано так же, как в Иванове. Мой «кабинет» находился в зале, поэтому погружаясь в выполнение заказов, я забывала о том, что живу в другом месте. Ярослав уезжал рано утром и возвращался лишь к девяти вечера, к этому времени его ждал горячий ужин и я. Иногда днем выбиралась на улицу, ходила в магазин, но не любила делать это в одиночестве, да и суета столицы тяготила меня. Наш маленький дворик, окруженный со всех сторон старыми домами, был похож на оазис тишины и покоя в бешеном ритме огромного гoрода. Несколько раз мы ходили в любимое кафе, а потом спешили к себе, потому что скучали, проведя целый день вдали от объятий, поцелуев, нежности.
Наши ночи… Теперь можно было неторопливо изучать друг друга, дарить удовольствие, наслаждаться, и мы все это делали, наверстывая упущенное время. Порой утром мне стыдно было смотреть в глаза Ярославу, когда в памяти возникали ночные образы моей смелости, а он лишь улыбался, напоминая, что мы соблюдаем все рекомендации врача. И прoдолжал считать дни, когда все запреты падут, да и я тоже, в глубине души подозревая, что беременность раскрепостила меня до крайности, и кто-то еще сам «запросит пощады», когда до него доберусь.
Как-то раз, лежа на его груди и слушая сильный ровный стук сердца, я сказала негромко:
— Знаешь, мне порой становится страшно: если бы я не забыла перчатки и не вернулась к Ане, мы бы с тобой не встретились. Не было бы той ночи и нашего малыша, не было бы любви и самой жизни. Я бы снова вернулась в свое болотце, откуда никуда не высунулась. И не смогла бы помочь родителям, брату. Все осталось бы в темноте и тоске. Твоя сила вернула мне жажду жить. Ты мой самый сладкий грех.
— Почему грех? Мы же взрослые люди.
— Потому что я никогда бы не поступила так до знакомства с тобой. Ты подтолкнул меня к тoму, чтобы позволить себе все.
— И ты не пожалела?
— Нет. Я счастлива!
— И я… Но мы будем ещё счастливее, если поженимся в этом году.
Я привстала на локте и посмотрела на него, пытаясь в полутьме ночи увидеть глаза. Они поблескивали, и казалось, что Ярослав превратился в кого-то, кто гипнотизирует и манит меня в неизвестность.
— Почему в этом гoду? Мы куда-то тoропимся?
— В общем-то, нет. Куда нам спешить? — чуть растягивая слова и укладывая меня обратно к себе на грудь, ответил он. — Просто хотелось в новый год зайти под одной фамилией и увидеть кольцо на твоем пальце. Да и платье, которое ты выбрала, наверное, скоро станет тебе маловато. Грудь увеличивается, декольте ее уже не прикроет? И будет она соблазнять меня своей красотой и аппетитностью.
— Ты хитрец, — подвела я итог его речи, устраиваясь удобнее на плече и почти засыпая. — Но мы даже заявление не подавали. И завтра уже тридцать первое декабря, пятница, короткий день.
— Но принципиально ты была бы согласна?
— Угу.
И это былo последнее, что я помнила.
