Бывшие - Алекса Никос
— Улёныш, погоди. Поговори со мной, пожалуйста, — прошу её.
— А нам есть о чем? — поворачивает голову и поднимает брови, — По-моему всё предельно ясно. По крайней мере мне. Поэтому отпусти меня.
— Ульяна, — угрожающе говорю я, — Выслушай, ты всё неправильно поняла.
Разворачивается ко мне всем корпусом, складывает руки на груди и зло сверкает глазами.
— Тебе не кажется, что это звучит, как в дешевой мелодраме? Дальше должна последовать фраза «у меня с ней ничего не было», да? Ну что ж, давай, говори.
— Ульяна, у меня с ней и правда ничего не было. Может не будем веселить народ, а поговорим спокойно у меня в машине? — показываю ей рукой на достаточно внушительную группу людей, что собралась поглазеть, чем наши разборки закончатся.
— Я уже сказала, что разговаривать с тобой не хочу, ничего нового ты мне не скажешь. Я пошла, — снова разворачивается, чтобы уйти.
— Ну это мы еще посмотрим, — говорю я, перехватываю девушку за талию и взваливаю себе на плечо. Не хочет по-хорошему, будет по-плохому. Но она меня выслушает. Я тоже не мальчишка, чтобы бегать за ней и уговаривать.
Пока идём, она визжит и колотит меня по спине кулачками:
— Отпусти меня, неандерталец! Поставь на место! Бабник! Да как ты смеешь!
Спокойно дохожу до машины, устраиваю её на переднем сиденье и пристёгиваю ремнём. Потом быстро сам сажусь на водительское место и завожу мотор, выдвигаясь в сторону дома. Если мне не поверит, Энджи подтвердит. Заодно познакомятся нормально.
— Куда ты меня везешь? — зло спрашивает Уля, сдувая выбившуюся прядь, упавшую ей на глаза.
— К себе, — спокойно отвечаю я, — Я же сказал, что нам надо поговорить.
— Тебе надо, ты и говори! — складывает руки на груди и отворачивается к окну, — А меня верни домой! Не хочу ехать туда, где ты еще в выходные с другой был.
— Ульяна… — беру её за руку и насильно переплетаю наши пальцы, — Девушка, которую ты встретила на пороге моей квартиры — моя сестра Энджи. В смысле, по паспорту она Евгения, но на это имя не откликается.
Чувствую, что её сопротивление ослабевает, пальцы слегка расслабляются.
— Сестра? — недоверчиво переспрашивает она, — Ты же говорил, что единственный ребёнок в семье?
— Двоюродная, — уточняю я, — Это дочь маминой сестры. Их семья давно уже живет в Италии, Энджи приехала на несколько дней по делам, остановилась в моей квартире.
— Не хорошо, и что же вы делали в спальне? Она сама мне сказала! — снова заводится Уля.
— Когда ты пришла, я правда был в душе, потому что сильно вспотел, — начинаю я.
— Вот видишь! Значит правда всё, что она сказала! — перебивает меня Ульяна.
— Я вспотел, потому что Энджи — двинутая на фен-шуе. Я двигал мебель в гостевой спальне, чтобы её величество там разместилась с комфортом, — продолжаю я.
В машине воцаряется тишина. А потом, неожиданно Ульяна начинает громко хохотать.
— Ты чего? — удивленно спрашиваю я.
— Она что, правда заставила тебя передвигать мебель по карте зон фен-шуй? И ты согласился? — сквозь смех спрашивает она.
— Попробуй ей отказать, — бурчу я и тоже улыбаюсь, — Вот сейчас познакомитесь и ты поймёшь, почему мне было легче согласиться.
Ульяна смотрит на меня и Улыбается. Наконец-то исчезло это настороженное холодное выражение с её милого лица. Можно выдохнуть.
Продолжаем молчать, когда я открываю дверь в квартиру, Энджи встречает нас в коридоре.
— О, какие люди! Привет, смотрю помирились? Я Энджи — его сестра. Младшая. А он мой любимый старший братик, правда, Денисочка? — хлопает глазами Энж, тараторя, кажется, 15 слов в секунду. Улавливаю её заискивающий тон.
— И что ты опять переставила? — грозно интересуюсь. Потому что каждый раз, когда она что-то переставляет, я долго это ищу и громко ругаюсь.
— Я еще раз проверила, твоя кофемашина располагалась совершенно не в той зоне, где надо. Она должна стоять на полке в гостиной!
— Чёрт, Энджи! Я же просил не трогать хотя бы кофемашину! Как я ей буду пользоваться на полке в гостиной? Это же неудобно! — хватаюсь за голову, уже сожалея, что допустил весь этот дурдом.
— А зачем ей пользоваться? Я же говорила, что кофе пить вредно. Лучше зелёный чай! Он кстати и бодрит не хуже.
— Я не могу больше с тобой спорить, — машу рукой в её сторону, выражая свою капитуляцию. Ничего, осталось потерпеть всего несколько дней, потом всё вернётся на круги своя.
Ульяна слушает нашу перебранку и хихикает. Это она еще не видела, во что Энж превратила кухню.
— Уль, это моя сестра. Энджи, это моя девушка, её зовут Ульяна.
— Очень приятно познакомиться! — хором говорят девушки, смотря друг на друга.
— Ну что, пойдёмте что ли чаю выпьем. Ульяна, я тебе покажу, какие классные кактусы я поставила на подоконнике. Они привлекут положительную энергию в эту квартиру! — выпаливает Энж и улетает в сторону кухни.
— Даааа, — тянет Улёныш, а потом говорит мне на ухо, — Верю, что это твоя сестра. Такую интересную девушку ты можешь терпеть в своей холостяцкой берлоге только из глубоких родственных чувств.
— Я же говорил, — с укором отвечаю ей. Потом прижимаю к стене и целую в губы, — Как же я по тебе скучал!
— И я по тебе, безумно… — шепчет Ульяна и углубляет поцелуй.
— Вы идёте пить чай? — раздается громкий голос Энджи из кухни, — Сейчас самое лучше время для чаепития! Благотворно скажется на кишечнике!
Переглядываемся и прыскаем от смеха.
Глава 38
Ульяна
Наше время
Сырое помещение с каменными стенами, на которых видна плесень и капли скапливающегося конденсата, стекающие вниз, прямо на каменный же пол. Ведро вместо туалета, продавленная скрипучая койка с панцирной сеткой, плоская подушка, пахнущая затхлостью, колючее тонкое одеяло слегка влажное, покрытое островками плесени, рассохшаяся пустая деревянная тумба, прикрученная к полу, тусклая лампочка под низким потолком, висящая на одном проводе — вот и вся обстановка моей тюрьмы. Ни окна, ни малейшей дырочки в стене, чтобы выглянуть на улицу. И тишина, давящая, густая. Такая тишина, в которой слышишь только собственное дыхание и стук сердца, понимая, что еще жива. По моим подсчетам я нахожусь в камере около двух дней. В первый день, когда меня только принесли, бандиты оставили две литровых бутылки с водой и пачку крекеров. И вот уже 2 дня я нахожусь в полнейшей тишине и изоляции, без возможности вдохнуть свежий воздух, увидеть солнце или хоть с кем-то поговорить. Одиночества и тишина давят на сознание, монотонный стук капель где-то в углу повергает в какой-то транс, заставляя всё глубже погружаться
