Он меня не отпустит - Надежда Марковна Борзакова
— Да. Я у Саши. Леш, я ночевать сегодня не приеду. Останусь у нее. Да там… Неприятности в общем. Я тебе потом расскажу, ладно? И я тебя! Пока.
Сколько бы я отдала чтоб сейчас позвонить Демиду. Чтоб услышать его голос. Услышать, что он любит меня. Узнать, что вот этот вот весь кошмар какая-то ошибка. Ложь. Вранье. Подстава. Что он хороший. Такой, каким я его знаю.
Хороший. Такой, каким я его знаю. А знаю ли я его настоящего? Почему он так мало рассказывал о прошлом учитывая, что я в курсе про его отца. Почему не рассказал про бывшую жену, если ему нечего скрывать? Не то чтобы я была фанатом разговоров о бывших, но все таки…
Слезы все текли и текли. Я думала в какой-то момент, что они иссякли, но нет. Я даже если и попыталась бы, то не смогла бы их остановить. Ощущала как рассыпаюсь на осколки и точно знала, что обратно не соберусь. Просто не смогу это сделать. Как я буду без него?
Маша была рядом. Подливала вина, напоминала о еде. Молчала. Давала выплакаться. Не давила. Поддерживала самим фактом своего присутствия. Я сидела и понимала, что у меня есть самая лучшая подруга в мире. А в какой-то момент поняла и еще кое-что. Точнее вспомнила, да. Как снова и снова принимала оправдания Степы, как велась на его манипуляции, жила ими, позволяла им стать мной. Вытеснить мое я, мое чувство собственного достоинства, стереть мои границы.
Теперь у меня получалась другая крайность. И по отношению к кому? К мужчине, от которого я видела только хорошее. Да, он мог измениться. Да, он мог притворяться. И еще много-много всяких “да”. Но могло быть и так, что его оболгали. Что ему решили отомстить. Как, например, Леше… Вспомнилась та переписка. Там тоже все выглядело очень правдиво, а на самом деле…
А на самом деле получалось, что я поверила не любимому мужчине, а чужой девчонке. Любимому же не дала даже возможности объясниться. Просто потому, что сама когда-то пострадала от насилия. Сбежала совсем так же, как тогда, когда он вспылил. Вспомнилась Жанна и наша с ней работа. Как она учила меня делать выводы абстрагируясь от травматичного опыта.
Если бы не Степа, как бы я отреагировала сейчас?
Если бы к Демиду кто-то пришел и что-то про меня наговорил, как бы он поступил? И что бы чувствовала я, если б он меня осудил, поверив на слово — на слово — другому человеку?
— Пойду умоюсь.
— Дверь не запирай, — насторожилась Маша.
— Маш, я… Я не из таких людей, — слабо улыбнулась я. — Не волнуйся.
В ванной я не только умылась, но и душ приняла. Теплые и упругие струи это то, что нужно всегда когда требуется привести мысли в порядок. Я свои привела. И теперь точно знала, что буду делать и была уверена, что поступаю правильно. Просто взять и сбежать, отключив телефон, это тупой и детский поступок. Это ничего не решает. Разумные люди так не поступают. Разумные люди говорят друг с другом, когда это возможно. Наш с Демидом случай именно такой.
Это же Демид. Мой Демид. Сильный, смелый, нежный, заботливый, любящий. Он хороший. По-настоящему хороший. Он не мог так ни с кем… Не мог!
Когда выходила, меня поджидала у двери Маша с телефоном в руках.
— Маш, ну это уже глупо…
— Максим звонит. Возьми, — сказала она и с виноватым видом скрылась в недрах квартиры.
Папа? Что еще случилось?
*******
Поздним вечером мы с Демидом стояли напротив в прихожей моей квартиры. Разум Машиным голосом требовал подождать до утра, но я не могла. Потому заткнула ему рот, а саму Машу отправила домой, пообещав написать как я. Они с Демидом разминулись буквально на несколько минут…
Он был бледным. На скуле ссадина, костяшки сбиты.
— Что случилось?
— Да забей, Саш, — чужим, словно сорванным голосом, выдавил он.
— Идем в комнату.
Я не могла смотреть в его глаза. Они были бездной. Бездной боли. Бесконечной и черной.
— Твой… Максим наводил обо мне справки, — с трудом начал Демид, глядя куда-то в район моих губ. — В органах, в базах данных. Думаю, ты знаешь. Когда на кого-то подают заявление, то оно фиксируется в полиции. С номером личным и так далее. То же самое с уголовными делами, экспертизами всякими. Все в программе, удалить просто невозможно. Можешь об этом спросить у папы. На меня ничего такого нет.
Папа по телефону сказал только то, что нам с Демидом надо поговорить. И уже в тот момент я чувствовала что…
Своя боль иногда разрушает на куски. Боль любимого человека уничтожает. А если ты ее причина…
— Я должен был тебе рассказать про бывшую жену, Саша. Тогда бы этого всего не было. Но я не сделал это не потому, что мне было что скрывать, просто не хотел… Не знаю. Чтоб жалела не хотел, короче, — он скривился. — Да, я был женат. Любовь-морковь. Первый стартап. Крупный, на большие цифры. С шестью нулями. Конкуренты вышли на Ольгу, отбашляли ей денег чтоб все слила. Она это сделала. Я узнал слишком поздно и потому попал на бабки. На большие бабки, очень. А откатить ничего было нельзя, на тот момент у нас со Стасом были сильно короткие руки для этого. Сказать, что я не хотел ее прибить не могу — хотел. Но пальцем ее не тронул, Саша. Просто сделал чтоб нас развели и сказал валить подальше. На этом все.
Я закрыла лицо руками. Не могла, просто не могла ему смотреть в глаза и не была уверена, что когда-то смогу. Она, Ольга, его предала. Я сделала то же самое, поверив ей.
— Документы все есть, могу показать. Да и сама Ольга… Ее парни мои нашли. Препроводили в полицию на беседу по клевете. Фейк полный, но… Мне нужны доказательства. Для тебя.
Ледяные пальцы сомкнулись на моих запястьях, слегка потянули, отнимая руки от лица. Когда наши взгляды встретились, мне показалось что я просто не выдержу. Его боль, моя боль, вина, бессилие…
— Мартынов на нее вышел. Отбашлял ей, чтоб пришла к тебе и сказала что нужно.
Я зажмурилась. Выдернув руки закрыла ими уши. Не хотела слышать, не могла. Да, узнать, что Демид ни в чем не виноват было облегчением. Но вместе с этим я узнала и то, насколько сильно виновата сама.
Это же Демид. Мой Демид. Сильный, смелый, нежный, заботливый, любящий. Он хороший.
