Костер и Саламандра. Книга первая - Максим Андреевич Далин
Вот тут-то я по лицу Лиэра и поняла, что ему стало окончательно ясно, до самого донышка.
— Вот это Раш и Броук считают потенциальным супероружием? — спросил этот бедолага, которого, похоже, уже начала грызть его офицерская честь.
— Да, — сказала Виллемина просто. — Потому что в нашей стране тоже нет лишних живых на убой. Потому что обстановка неспокойная — и мы должны быть готовы. Мы готовимся. Если настанет настолько ужасный момент, что нам понадобится с оружием защищать Прибережье — простите. Мы поднимем.
Вот в этот-то момент наша доблестная армия и получила шикарную тему для приватных разговоров, которая вытеснила собой форму защитного цвета напрочь. Я подумала, что теперь-то солдат можно было уже хоть в кринолины, хоть в мешки из-под муки одевать — это было неудобство мелкое и странность мелкая, и нечего тут было обсуждать по большому счёту.
Потому что в тот же день, вечером, Виллемина и Лиэр подписали совершенно секретную директиву по армии. Теперь мы все, — нас называли «носителями 'особых способностей»«, чтоб в официальной бумаге не светило слово 'Дар»,– так вот, мы все теперь считались военнообязанными. И нам полагалось приготовиться защищать наш дом, если что.
Не как солдатам.
Как медикам и алхимикам.
Особая Секретная Часть.
* * *
А пока мы сидели в своих казематах и делали там опыты, тот Дворец, который сверху, изменился очень сильно.
Я как-то вдруг это увидела.
Сказала об этом Виллемине — а она рассмеялась и погладила меня по щеке:
— Дорогая моя Карла, ты, как истинный учёный, решая задачу, ничего не видишь и не слышишь! А между тем я тоже успела кое-что сделать. Ты ведь помнишь про Большую Уборку, правда?
Я, конечно, помнила. Я только не думала, что — до такой степени.
Королевская гвардия теперь носила эту защитную форму. Вся.
И в караулах они так стояли.
И самое поразительное — это было даже красиво. Смотрелось. Когда на нескольких гвардейцах сразу — смотрелось даже здорово, я не ожидала.
Виллемина была права: не театрально, а строго и серьёзно. И очень круто и сурово выглядели теперь их эполеты и значки с Путеводной Звездой и Оком Божьим. На пуговицах красовались чеканные якоря, а на пряжке — морской дракончик, символ Благих Вод. Береты теперь тоже были защитного цвета, с тёмно-синим околышем — цвета морского флага Прибережья. А сидела эта форма просто чудесно. На удивление чудесно. Как влитая.
— Нравится? — спросила Вильма, когда я уставилась на парней, замерших в карауле перед тронным залом.
— Неужели это придумала ты? — спросила я восхищённо.
— Ну что ты! — улыбнулась Вильма. — У меня совсем нет вкуса к таким вещам. Когда ты не вылезала из подземелий сутками, я пригласила на завтрак леди Морану Златолесскую.
Я присвистнула — Тяпка удивилась.
— Морану из салона «Счастливый союз»⁈ — спросила я поражённо. — Которая шьёт на заказ шикарные шмотки для аристократов на свадьбу? Ты шутишь…
Виллемина, улыбаясь, покачала головой:
— И не думаю. Я угостила её корзиночками с заварным кремом и кавойе со сливками, предложила кусочек нашей сметы на переобмундирование армии — и попросила создать эскиз такой военной формы, чтобы юноше не стыдно было идти с барышней в храм прямо с парада.
— Ты сущая демоница! — выдохнула я.
Вильма явно наслаждалась эффектом.
— Я — демоница. А наши мужчины будут одеты в форму, сшитую по лекалам самой Мораны. И я велела Броуку рассказать об этом газетёрам. Самая храбрая и модная армия на всём северном континенте.
— Сильно, — одобрила я. — Так точно никто не мяукнет.
— Конечно, — сказала Виллемина, — качество ткани и мелких деталей будет отличаться. Рядовой пехотный Жеан или простой матрос Обри такими лучезарными не будут, у нас не так много денег. Но и им будет красиво, тепло и удобно, об этом мы позаботились. Да чему ты удивляешься, ты ведь уже видела на Лиэре…
— Маршалу Бог велел выглядеть грозно, — сказала я. — Но я точно не думала, что ты так легко заставишь этих франтов из гвардии переодеться и не роптать. Или офицеров: мне казалось, что они будут стоять насмерть.
— О! — хихикнула Вильма. — Офицеры теперь ещё прекраснее. Мы с Мораной придумали вышитые нарукавные нашивки для офицеров разных родов войск. Волк — для пехоты, сокол — для кавалерии, лис — для разведки, бобр — для инженерных войск, бык — для моторизированных, артиллеристам — огнедышащий дракон, гвардии — королевская гончая, ты заметила? — а флоту — акула, золотая, серебряная и бронзовая, по рангам. Им страшно понравилось. Броук рассказывал, что они даже поменяли эмблемы офицерских клубов.
— Вильма, ты меня снова поражаешь, — сказала я. — Как это пришло тебе в голову?
Вильма махнула рукой:
— Эгмонд обучался в королевском кадетском корпусе, вышел в чине поручика гвардии. И как-то в развесёлом настроении рассказывал при мне приятелям, что у них на курсе был тайный союз гончих псов короны. Это считалось страшно крутым — и они даже заказывали себе личные печатки с мордой гончей и девизом «Верен до смерти». Мужчины страшно любят всякие героические символы. Я подумала, что грех такое не использовать.
Мы шли по парадным залам — и нас приветствовали какие-то совершенно не те люди. Молодые офицеры в новой форме, штатские господа с неглупыми лицами, девушки с синими бантами фрейлинского шифра — я их точно раньше не видела. Никаких сальных морд, никаких надменных взглядов: они все были искренне рады видеть мою Вильму и даже на меня не косились с неприязнью. Сплошь приличные люди!
— Кажется, — сказала я, — мы просидели в подвале всё на свете. Куда делся гадюшник?
— Да, в общем, никуда, — улыбнулась моя хитрющая королева. — Уползли только самые жирные гадюки, Карла. Свита Леноры после её похорон не посещает Дворец, свита Эгмонда, как ты понимаешь, тоже. Не обольщайся: они расползлись шипеть по своим норам — и теперь будут накапливать яд, даже не сомневаюсь в этом. Многие перелесцы после похорон вернулись домой: тётушка Минаринда, Элай Заболотский, герцог Лунных Полей, дядюшка Никс, герцог Белохолмья… Не могу сказать, чтобы это мне нравилось.
— Почему? — удивилась я. — Ведь они — наши враги, вот пусть и валят в своё Перелесье на лёгком катере! То-то во Дворце легче дышится!
— Мне было спокойнее, когда
