Просто работа - Олег Николаевич Борисов
Из самого неприятного, ради чего стены высокие отгрохали, это именно морские монстры. Там глубины, там большая кормовая база. Поближе к побережью выходят, когда штормит. Тогда течения меняют направление движения и теплый пласт воды тащит к берегу. В нем рыба, кальмары и прочая живность, за которой идут гидры, морские змеи, зубастые киты и всякое разное. Киты мне больше динозавров земных напомнили — у которых пасть с половину тела, плавники безразмерные и аппетит дай бог каждому.
Вот если шторм, вся эта радость начинает ломиться или в запертые ворота порта, или вообще на стены прет. Местные считают, что просто ориентацию теряют. Потому, как если бы в самом деле хотели прорваться — пушки бы не остановили. Сейчас стража больше отпугивает совсем обнаглевших. Еще — старается по возможности ослабленных или больных покоцать максимально. Потому что шторм заканчивается, тушка валяется в полосе прибоя и есть возможность ее покромсать, добывая груду ингредиентов. Из печени той же гигантской гидры ману можно ведрами сцеживать. Отборную, от которой волосы на голове шевелиться начинают.
Ладно. Главное — никакие вампиры и прочая дрянь по улицам не шастает. Если какая сволочь зубастая и попадется — то ее диким порывом ветра в непогоду через стену зашвырнуло. Прибил, денежку в кассе получил. Иногда крабы забредают. Размером с огромный сундук. Эти умудряются в любую безлунную ночь по стенке взобраться и в лабиринт улиц бегут. Якобы солнце прогревает плиты, вот они и шастают, чтобы икру отложить. Такие «чемоданы» рекомендуют из огнестрела на запчасти разбирать. В ближнем бою броню перекусывают клешнями — без разговоров. Поэтому патрули в темноте с пиками гуляют. Пришпилить и удержать на расстоянии крабика, дать возможность товарищам свинцом тварь накормить. Счастье еще, что подобного рода случаи — пару раз в год. Обычно охрана на башнях перехватывает, премиальные загребая.
Вернув книгу, уточнила, как лучше добраться в порт. Часики тикают, а я пока до нужных мне потенциальных контактов не добралась.
Люблю море. Самое интересное, что жариться на песке во время отпуска меня не прельщает. Как и нырять с трубкой, кататься на параплане или еще как-то время убивать. Но просто сам вид бесконечной воды, солнечные блики на волнах и запах соли… Хорошо. Как и множество кораблей, выстроившихся вдоль пирсов. На вскидку — штук пятьдесят разнокалиберных крупных парусников, в углу видны трубы пароходов. Это редкие гости, ценник на топливо для них обычно зашкаливает. Используют только там, где мешанина островов и ветер ловить заколебешься. Рыбаков вообще не сосчитать. Отстроились широко, лагуна глубокая, стены высоченные и сдвижные титанические ворота, чтобы на ночь закрываться от неприятностей.
В самом порту строения в два ряда идут. Первые — склады и разные производственные лабазы. Там, где торгуют сетями, бочками и прочим необходимым в морском деле. Это все к пирсам приткнулось. За ними тянется параллельно улочка, где уже магазинчики, рыбные развалы и шатры, куда приличная публика заглядывает. По утрам слуги закупаются, после обеденной сиесты горожане, скупающие разные диковинки. Ковры, раковины, жемчуг, шкуры невиданных зверей. Не знаю, как далеко биом раскинулся, но у меня осталось впечатление, будто попала на арабский базар: глаза разбегаются, все интересное и хочется если половину увиденного не скупить, то хотя бы потрогать. Еле себя в руках удержала.
Лавку Идуды нашла быстро. Тут над каждым сарайчиком вывеска. У кого-то рыба, у кого-то кораблик, у кого-то осьминог, насаженный анусом прямо на пику. У нужного мне человека на крыше вывеска, где на темно-синем фоне огромный белоснежный глаз. С ресничками. Глаз нарисован, реснички приделаны в виде гибких прутиков, ветер их чуть-чуть шевелит, привлекая внимание прохожих.
Ближняя к улице стена — распашная. Поднял наверх щиты, столбиками закрепил — вот тебе и крыша, и сразу доступ к прилавку. Хозяин в данный момент чистил доски от налипшей чешуи, смывал остатки потрохов в узкую канавку. Соседи делали точно так же. Кто-то уже совсем закончил и теперь мыльной пеной и шваброй наводил марафет. А что — одобряю. Ни вони, ни грязи. Наверняка власти еще и вредных ребят пускают с пачкой штрафных квитанций. За порядком не следишь — вот тебе бумажка, оплата в канцелярии в обед, кроме выходных дней. Пару раз звонкой монетой накажут — моментально станешь поборником чистоты.
— День добрый, человек моря, — поздоровалась с загорелым до черноты стариком. Но как только обернулся, пометку себе сделала — обмишулилась ты, подруга. Ему от силы лет сорок пять. Для местных это самый расцвет. Просто худой, мосластый, морем просоленный. И волосы паклей, в небрежный пук сзади обрывком веревки прихвачены.
— И тебе здравствуй, госпожа. Прости, я уже закрываюсь. Весь улов распродал.
— Мне бы поговорить с тобой, Идуда. Можно у тебя, можно в трактире. Желательно без чужих ушей.
Зыркнув по сторонам, рыбак согласился:
— Тогда у меня. Разносолов не обещаю, но бражка есть.
— А чего полегче? Я по жаре крепкие напитки стараюсь не пить, голова потом болит.
— Чай есть. И луговой, и с заливных чаков, и заморский.
Покопавшись в рюкзаке, достала свернутый из большого лопуха кулечек:
— У меня лесной есть. Наверное, у вас редкость. С ягодным листом, пахучий.
— Буду рад, я люблю новый чай пробовать. Проходи, я пока воду поставлю греться.
* * *
После второй кружки рыбак не выдержал и выдал «в лоб»:
— Я думал, меня раньше найдут. Долго вы следы разбирали.
— Ты о тех людях, кому весточку сбросил? Они про тебя не знают. Я по друзьям смогла о тебе сказки послушать. Якобы ты знаешь, как до хранителя Грааля добраться можно.
Сидели внутри, подальше от набирающего силу солнца. Тенек, стена пока в виде «распашонки» стоит. Поэтому лавку внутри ветерком продувает. И чай. Горячий, пахучий, с привкусом настоящего Леса. На прилавке тряпица, поверх горками разные сладости. Я только изюм узнала и вроде сливу сушеную. Остальное ни разу в жизни не видела. Хотя —
