Измена с молодой. Ты все испортил! - Аника Зарян
— Я что, стала так предсказуема? — рассмеялась, чмокнула мужа в щечку и вышла из кабинета.
Каждую субботу у нас дома проходит традиционный семейный обед, плавно переходящий в ужин. В течение недели не было возможности собираться всем вместе, поэтому мы всегда с нетерпением ждали эти субботы. После нашего переезда мы с мамой Ларисой решили, что можно немного отойти от привычного. Теперь мы с ней по очереди устраивали посиделки в своих домах. На этой неделе была наша очередь принимать гостей.
Карен задержался на встрече с клиентом, хотя обещал успеть к столу. Отчего-то в этот раз я волновалась больше обычного. Мне предстояло знакомство с вновь обретенной сестрой мужа. Я не стала рассказывать родителям о ней. Пусть будет сюрприз. Уверена, они тоже будут рады увидеться с родственницей.
— Тати! Папи!
Двойняшки наперегонки кинулись к двери и с разбегу бросились в объятья бабушки и дедушки. Я же подошла к Норе, родной сестре Карена, тепло поприветствовала и, взяв под руку, повела к диванам, где на низком столике их ждали легкие угощения перед основным застольем.
Нора глубоко вздохнула и бросив свое коронное «вообще-то, я на диете», придвинула поближе большое блюдо с уложенными по кругу сухофруктами и орехами. Через мгновение к ней присоединились и родители. Дети же побежали к ковру рассматривать очередные подарки.
Свекры обожали внуков и никогда не приходили с пустыми руками — с рождением Геры и Вики в семье Григорян пустил корни культ младших. А внуки обожали их. Иногда я даже немного ревновала к тому, что с моими родителями дети были не настолько близки. Но маму и папу устраивало такое положение: они всегда были скупы в проявлениях эмоций. С семье царили порядок и дисциплина. Мама была классической женой военного и посвятила жизнь заботе о комфорте папы, зачастую принося в жертву внимание к своим дочерям.
— Мы ждем кого-то? — Мама Лариса удивленно вскинула бровь, заметив на большом столе лишние приборы.
— Мам, наверное, Васю позвали, — Нора отправила в рот сушеную хурму и потянулась за следующей.
— Не нравится мне этот ваш Вася. — цокнула языком свекровь. — И что Карен в нем увидел, не понимаю!
С точки зрения ценностей семьи мужа, он был пропащим человеком — ни жены ни детей. Но я не стала обсуждать с ними Грабовского. Несмотря ни на что, он хороший друг и замечательный крестный.
— Да, мы позвали еще кого-то, — хитро улыбнулась я, сохраняя интригу. — Уверена, вам понравится сюрприз.
— Не люблю я сюрпризы, — отозвался Георгий Каренович, мой свекор.
Звать свекровь мамой оказалось для меня легко. Но его я папой не смогла называть даже про себя. Он всегда оставался для меня Георгием Кареновичем — деканом факультета и моим профессором. Уважение студентки сменилось любовью невестки, но привычка величать его по имени отчеству осталась со мной так же, как и стеснение, которое я испытывала в его присутствии.
— А где Карен?
— Ребенок на работе, Гог джан, — ответила за меня мама Лариса. Я кивнула.
Звонок в дверь заглушил непринужденные разговоры.
— Папа пришел! — закричали дети, снова бросились к двери и повернули замок. Я недовольно покачала головой: надо будет поговорить с ними о безопасности. Они опустили глаза и отступили. Я открыла дверь.
На пороге стояла Акопян в светлой распахнутой шубе, объемном свитере и обтягиващих светлых леггинсах, все такой же макияж в естественных тонах. Она неуверенно оглянулась назад, перебирая пальцами плетеную ручку крафтового бумажного пакета, из которого виднелась прозрачная коробка конфет узнаваемого бренда, затем снова повернулась ко мне лицом. Улыбка уже привычно медленно сползла с ее лица. Интересная реакция у этой девушки на мое присутствие. На мгновение мне даже показалось, она не ожидала увидеть здесь меня. Глупости… Ничего, ее можно понять, наше общение до этого момента было довольно холодным.
Я радушно улыбнулась и шагнула в сторону, приглашая гостью в дом. И уже предвкушала, как к ней радостно кинутся Нора и мама Лариса. Обернулась, поймала удивленный взгляд золовки и фразу свекрови шепотом в сторону свекра, который до этого момента не отрывал глаз от своего смартфона:
— Гог, а это кто?
Глава 3
— Вы? — прощептала гостья.
Это уже начинало раздражать. В конце концов, можно уже начать использовать другие фразы своего словарного запаса, взять себя в руки и не таращить на меня глаза при каждой встрече?
— А кого ты ожидала…
— Ваааа! Кого я вижу! — Характерный бас прервал меня на полуслове. В семье мужа он будто передавался по наследству.
Свекор поднялся с места и, раскрыв объятья, подошел к нам. Рита неуверенно перешагнула через порог и тут же оказалась прижата к широкой груди Георгия Кареновича. Люблю такие моменты. Будь я чуть более сентиментальна, могла бы и прослезиться. Но я лишь забрала из рук Риты пакет, закрыла входную дверь и, возможно, чересчур с энтузиазмом сказала:
— Почти все в сборе! Дождемся Карена — и можно за стол!
— Проходи, Рита джан! Молодец, что зашла! Ларис, смотри, кто пришел!
Свекровь растерянно улыбалась, переводя взгляд с мужа на Риту, повернулась ко мне, затем к Норе. В ее глазах читалось непонимание происходящего, но длилось это буквально пару секунд. Мама Лариса привыкла контролировать любую ситуацию, и эта не могла стать исключением. Поэтому Рита, едва освободившись от захвата свекра, тут же оказалась в руках моей свекрови. Та буквально взяла ее обеими ладонями за щеки и расцеловала правую, затем левую.
— Нора, подвинься! — указала дочери на свободное место с краю и усадила Акопян между собой и золовкой.
Все замолчали. Рита тоже застыла, казалось, в немом смятении. По-хорошему, надо было разрядить обстановку, но я решила не вмешиваться и дать родственникам время прийти в себя.
Свекор сел в кресло напротив. Я заняла пуфик, взяла в руки нож для фруктов и начала нарезать грушу. Дети тут же подбежали и схватили по кусочку.
— Мам, а кто эта тетя? — спросила Вика на ухо, но достаточно громко, чтобы это расслышали присутствующие.
— Это ваша тетя Рита, милая. Папина сестра.
Нора поперхнулась, извинилась и встала из-за стола:
— Ксюш, я возьму воду?
— Ой, а пофему она раньфе не прифодива? — присоединился к допросу Гера, затолкал в рот всю грушу и потянулся за следующим куском.
— Гера, не говори с набитым ртом,
