Частная Академия. Осколки - Алина Ланская
Без происшествий поднимаемся на второй этаж, и тут мой задор скисает. Не хочу я никаких откровений от Тараса. Довольно мне разочарований, но делать нечего. Сама пообещала.
— У тебя пять минут, — предупреждаю я. — Не больше.
— Спасибо!
Тарас нервничает, ходит по маленькому пространству, хмурится, ерошит челку на голове. А потом громко выдыхает и садится на пуф рядом со мной.
— Мне было семнадцать, Мира, — начинает он, глядя в стену напротив. — Не самое лучшее время в моей жизни. Я… однажды я оказался не в том месте, не в то время, не с теми людьми. Мне грозил реальный срок, я ничего не сделал, клянусь, но кого это волновало?!
Тарас грустно усмехается, никогда не видела его таким серьезным, даже… трагичным, что ли. Всегда улыбчивый и милый, сейчас Кочетов не похож на самого себя. Ему очень больно, и он этого не скрывает.
— И? — тихонько спрашиваю я. Неожиданно для себя хочу выяснить, что же с ним случилось.
— Арсений Александрович Баев, он мой крестный, — рассказывает он то, что я и так знаю. — Дед Артема спас меня от тюрьмы. Поверь мне, живым бы я оттуда не вышел. Я его должник, понимаешь?
— Понимаю. И поэтому, когда он сказал, что надо жениться на Лике, ты не смог отказать?
Я сама улавливаю в своих словах осуждение, а Тарас и подавно. Дергается, как будто я его ударила.
— Ему никто не может отказать, Мира. Вообще никто, — внезапно повышает голос Тарас. Наверное, и правда задела за живое. — Если тебя, например, Мира, сенатор захочет сделать должницей, то сделает, и ты будешь рада выполнить все, что он прикажет. Ну а Лика… Она не всегда была такой стервой. Прости, что так получилось. Ты не должна была пострадать, вообще, я не хотел, чтобы ты знала… Ее брата, кстати, посадили. В декабре суд был.
— Ого! Я не знала.
— Баев не говорил, что ли? — усмехается Тарас. — Это он его упек. Артем сам, кстати, против деда своего никогда не пойдет. И тоже женится на ком надо, когда время придет.
Притворяюсь, что меня слова Кочетова совершенно не волнуют.
— Я слышал, ты больше не живешь в пентхаусе Баева. Это правильно. Нечего тебе там делать.
— Так что Лика? Тебе разрешили на ней не жениться? — насмешливо спрашиваю. Мне не жаль Тараса. Нисколько.
— Она сама не захотела, — признается, морщась, Кочетов. — Помирилась с отцом своего ребенка или припугнула его, мне плевать. Главное, я наконец свободен.
— Уверен? А если сенатор Баев снова скажет на ком-то жениться?
Меня выворачивает от того, что у Тараса сознание раба. Он вообще себе не принадлежит. Понимает это и ничего не собирается менять!
— Надеюсь, ему сейчас не до меня. — Кочетов явно не осознает, как жалко выглядит. — Артем должен жениться вроде как весной, то есть через два-три месяца. Или летом. На внучке старинного друга сенатора. Там все давно решено, слияние миллиардов. Как старикан сказал, так и будет. Все мы тут его должники, Мира. Что я, что Артем. Без разницы.
Глава 5
— А ты слышала сплетню, что Баев скоро женится? — Юлька Шелест смотрит на меня своими жалостливыми глазами олененка Бэмби, явно забыв о нашей договоренности насчет Артема. — Я думаю, гонят. Он же ни с кем вроде не встречается.
Подтягиваю на коленях свои конспекты по матанализу, всем видом показывая, что обсуждения не будет.
— Нет, просто странно. — Юля будто не замечает моего молчаливого раздражения и усаживается ко мне на кровать. — Он не из тех, кто женится, я считаю. Нет, чтобы Баев был чьим-то мужем… у меня разрыв шаблона.
Матанализ летит на пол. Неловко пытаюсь поднять тетрадь с пола, но соседка успевает раньше.
— Держи. Все нормально, Мира? Ты какая-то дерганая. И нервная.
— Задают много, — бубню я, радуясь смене темы.
— Так ты записалась на шесть факультативов! За три дня успела, — возмущается Юлька. — Загонишь же себя.
Лучше загоню себя, чем буду слушать про женитьбу Баева!
— Так вот, про Баева. Я лично не верю, он ну ни разу не семьянин.
Тут я согласна на все сто!
— Он женится, Юль, — сдаюсь я. — Это правда.
Сказала и как будто даже полегчало. Надо почаще говорить об этом вслух, может, и отпустит скоро. Я научусь думать о нем как о внуке основателя академии, о чьем-то муже, о богатом и могущественном человеке, с которым у меня нет ничего общего.
В конце концов, что такое несколько месяцев под одной крышей? Да ничего! Пустяк.
— Ты уверена? — изумленно спрашивает Юлька, но осекается под моим взглядом. — Ну тогда я ничего не понимаю. Кстати, я давно не видела его «Ягуара» перед главным корпусом. Может, уехал куда?
— Может, — выдыхаю я. — С чего такой интерес к Баеву, а, Юль?
Не нужно было так говорить; выплескиваю свое раздражение на любопытную не в меру соседку просто потому, что она права. Артема нет в академии уже несколько дней. И я даже думать не хочу, что он готовится к свадьбе. Или развлекается со своими эскортницами.
— Да так… интересно просто, — мямлит Юлька. — А ты чего побледнела? Говорю тебе, сбавь обороты. Еще недели не прошло, а ты… тебе сообщение упало.
Протягивает мне мобильный.
«Привет! Как дела? Завтра факультатив собираю, в 8. Придешь?»
Аркадий. Он уже не первый раз мне пишет. Вчера спрашивал, нужна ли мне помощь, не обижает ли кто. Как будто я признаюсь!
«Привет! Конечно! Дела хорошо».
Присылает мне в ответ несколько забавных эмодзи, заставляя меня улыбнуться. А потом еще пару прикольных мемчиков.
— Физики шутят? — Юлька неожиданно оказывается рядом, и я спешно прячу телефон.
— Да так. — Не хочу, чтобы она знала о Цырулеве. Ничего плохого или запретного нет в том, чтобы чатиться с преподом, но мне не нужны новые сплетни. Мне их и так хватает.
На следующий день во время большого перерыва на обед беру пару бутербродов, чтобы посидеть в одиночестве в одиночестве в релакс-зоне. Последние дни мы в основном с Шелест вместе ходили в столовку, но сегодня она чем-то занята со своими пацанами-айтишниками, а я и рада посидеть в тишине.
Но едва я усаживаюсь на пуф, вижу как открывается дверь.
— Привет, Мира! — На меня смотрит Лариса Касаткина, симпатичная блондинка с третьего курса. Сразу вспоминаю, как она кидалась грязью в свою подружку Савицкую на той вписке у Стэна. — Поговорить надо.
— О чем? — недоумеваю я, а потом замечаю за ее спиной трех незнакомых парней и Янку Савицкую. Они презрительно разглядывают меня, еще и ухмыляются.
Мне
