В Карэре все любят кошек - Саша Урбан
— Вы военнопленная?
— Не совсем. Я лишилась дома в прошлых территориальных войнах, а на Карэру попала, когда здесь основали лабораторию. Я руководила департаментом зоологов.
— Я думала, тут создавали оружие и лекарства, — сказала Эмили.
— А мы занимались дрессировкой животных, чтобы они искали взрывчатку, лекарства и выживших. В основном работали с дельфинами, их тогда много было. Но на Галстерре построили электростанцию, и животные покинули эти воды, работать стало не с чем. Нас списали. Я осталась здесь продолжать научную работу по войнам между животными. Больше всего здесь было кошек, и я начала наблюдать за ними. Это, наверное, единственное существо, которое пользуется безграничным доверием и прощением со стороны людей.
— Это не всегда так.
— Если собака зарычит на ребёнка, ее с большей вероятностью пристрелят, чем кошку. А если кошка оцарапает ребёнку руку, ну… все обойдётся малой кровью.
— Вы ставили эксперименты над кошками? — Эмили метнула быстрый взгляд на входную дверь. В коридоре раздавались тяжелые шаги. Трое человек прошли мимо, постояли в коридоре, а затем зашли в соседнюю комнату. Хлопнула вылетевшая из бутылки пробка, зашелестел проигрыватель, а следом раздался нежный женский голос. Два мужских стали подпевать. Соррель, наблюдавшая за тем, как Эмили прислушивалась, улыбнулась.
— Я не тяну время, не беспокойтесь. Просто стараюсь все объяснить достаточно понятно.
Эмили кивнула, мысленно считая шаги. Два — к балкону, долю секунды на прыжок, она удержится за шпалеры и спустится практически бесшумно на главную дорожку, а к рассвету она уже будет в Галстерре, рапортовать Эскроу.
Соррель тем временем продолжила.
— Так вышло, что семейство кошек обосновалось в медицинском блоке. Видимо, их привлекли рабочие отходы, оставшиеся после разработки успокоительного, потому что то, что там творилось… это была просто вакханалия. Я забрала их к себе, и стала наблюдать. Мы никогда не делали ставку на кошек в нашей работе, они совершенно не поддаются дрессировке. Но в ходе наблюдения я заметила, что они прекрасно умеют взаимодействовать с другими видами и занимать лидерскую позицию даже с более сильными животными. Они умные, умеют манипулировать и добиваться своего. Особенно они преуспели в этом с людьми.
— Это все и так знают. В чем вообще открытие?
— Если достаточно долго наблюдать за животными, обучить их определенному этикету и изучить их повадки, можно убедиться, что они обладают природными управленческими качествами. Они — представители той мягкой силы, которой не смогут противостоять даже генералы с их бомбами.
— Коты имеют представление о налогообложении? Экономике? Судостроении? Электростанциях?
— Нет, — произнесла Соррель с мягкой улыбкой, глядя на Эмили, как на талантливую ученицу, приближающуюся к разрешению не самой сложной, но запутанной, задачи. — Для этого, конечно, нужны люди. Но посмотрите на наш город — благодаря этому кошачьему приему у нас нет ни налогов, ни электростанции, ни военной обязанности. И все жители города счастливы.
— Вот для чего вам нужна была кошачья диктатура, — усмехнулась Эмили.
— Ни один кот ни разу не казнил человека из-за его политических убеждений. Ни один кот не пытался уничтожить землю, которая его питает. Ни один…
— Благодарю за Ваши показания, я не буду раскрывать, что эта информация получена именно от Вас, — Эмили шумно выдохнула, поставила отметку в раскрытом гроссбухе и снова повернулась к Соррель. — Меньшие налоги и никакой военной обязанности выглядят как достаточная мотивация для того, чтобы спекулировать правом.
— Вы меня не поняли, Эмилия, — снова ласково заговорила ученая. — Мы могли бы распространить эту мягкую силу на Галстерру. Не было бы ни войны, ни бедности. Мы бы распространили такую модель на весь Стеклянный Архипелаг!
— Стеклянному Архипелагу нужны здоровые торговые отношения и взаимное признание государствами границ. Кошки тут не помогут.
— У этих животных прекрасно развито чувство территории, — выпалила Соррель. Ее строгое лицо раскраснелось, покрылось пунцовыми пятнами. Эмили подумала, что также, задыхаясь, эта женщина объясняла важность своих исследований, когда ее лабораторию закрывали.
— Пожалуйста, покиньте мою комнату, — только и сказала Эмили, положив руку на револьвер. Соррель посмотрела на неё с высокомерным пониманием, кивнула и поднялась со своего места. Граф уселся на ее сухое жилистое плечо и одарил Эмили насмешливым взглядом, как будто он имел собственное мнение о предмете их с Соррель беседы.
— Я просто хочу сказать, мисс Сейл, что я в первую очередь учёный, и моя цель — с помощью науки сделать жизнь лучше. Моя комната на мансарде, заходите в любое время.
Эмили кивнула и, как только женщина покинула комнату, заперла дверь и подперла ее стулом. Дописала недельный
