Второе дыхание - Дора Шабанн
Технически, из всей этой пестрой стайки, кроме сестры, воротящей нос от табачного дыма, но стоически переносящей эту вредную привычку своей девичьей компании, я дружила только с Шушей. Но остальных красавиц и веселушек за все это время узнала неплохо по их совместным тусовкам и выездам. Поэтому обнялась со всей толпой.
Через очень непродолжительное время оказавшись за столом, почувствовала себя если не матерью дочерей — подростков, то старшей сестрой ветреных студенток точно.
— Эх, Шпулька, мы бы с тобой в Тивате зажгли! — я некультурно хрюкнула в свой апельсиново — морковный фрэш от внезапного Ксанкиного возгласа. — Но ты же не хочешь!
Что тут скажешь? Мне оставалось только наблюдать да оттирать нос и руки от весёлых оранжевых капель, пока девичье веселье катилось дальше.
Они хихикали, фотографировались, строили глазки компании парней за центральным столиком, пили шампанское и наперебой желали Шуше хорошей дороги, ласкового моря, тёплого приёма и вообще всей той радости, что ждёт её там, в свободном и прекрасном далёко.
Это было так здорово, мило и динамично, что даже мне показалось: «Всё ещё будет, всё важное и интересное — оно впереди».
Естественно, по закону Мёрфи, это самое «Возможное Прекрасное Далёко» явило себя в очередной перекур, когда птички, за которыми я сегодня приглядывала, упорхнули проветриться. Я уже вполне могу себе позволить не ходить дышать дымом ради поддержания компании, поэтому надеялась слегка передохнуть от активных и весело щебечущих компаньонок с чашечкой молочного улуна. Не в этой жизни, видимо.
— Уля, где Артём? Что у вас опять случилось? Вы разводитесь? — что мои родственники однозначно умеют — это убить вопросом. Хоть на лету, хоть просто.
Вздыхаю.
— Поля, всё у нас нормально. Как обычно. Тём в Благовещенске, возвращается завтра. С чего нам разводиться?
— С того, что вы как соседи в коммуналке живёте уж года два, вот с чего! Ты на свидании когда последний раз была?
— Э, вот, в феврале мы были в «Рыбе» на Петроградской, — начинаю неуверенно, судорожно пытаясь вспомнить наши недавние свидания. Да, вообще, хоть какие-то свидания.
Саркастическое хихиканье даёт мне понять, что я не сильно преуспела в объяснении сестре, что тревожиться за мою семейную жизнь нет необходимости.
— Конечно, там их Бюро презентовало два новых ЖК и один коттеджный посёлок прямо тогда, верно? Отличное свидание, совмещённое с работой. И что, твой титулованный градостроитель речи не толкал, со спонсорами не пил, жёнам Администрации не улыбался? С тобой в тихом уголке распивал шампанское и рассказывал, как прекрасны твои глаза в свете северного сияния, да?
Снова кашляю, не судьба мне сегодня даже чаю выпить.
Боже, как всё это отвратительно звучит, так обидно и жалко. И вся я такая же. Жалкая.
А свидание у нас последний раз было три года назад. Мы перед моим днём рождения гуляли вокруг Диво Острова и Газпром Арены, да. Кофе пили, архитектурой восхищались. Тёма мне показывал те дома, что он проектировал. На Крестовском острове их много оказалось — всё, что «дорого — богато» теперь там, однако.
Свидание, да. Самое запоминающееся у нас было на пятый год брака, когда мы на Цейлон летали в феврале, перед годовщиной свадьбы как раз. И вот там, на берегу океана, под шум прибоя и при свечах у нас был романтический ужин, а потом прогулка босиком по пляжу в густой темноте наступившей ночи, наполненной ароматами экзотических цветов.
Вот это было свидание! Всем свиданиям свидание!
Только с тех пор уже пятнадцать лет прошло.
За это время мы обстоятельно куда-то выбираемся только отмечая дату начала наших отношений. Чаще всего — в ресторан. Бывает, что раз в три — четыре месяца, удаётся выпить вместе кофе в рабочее время, если по делам выезжаем куда-то.
А так чтобы по серьёзному? Прямо платье там подобрать, причёску, туфли, макияж — это только, когда я Артёма сопровождаю на мероприятия по работе.
Боги! Я вообще забыла, что такое свидания!
Отрываю взгляд от чашки, Поля смотрит на меня с жалостью, как на мокрого бездомного котёнка. Как же это ужасно… и стыдно.
— Ты, как хочешь, конечно, — задумчиво выдаёт она наконец, — жизнь это твоя, но тебе совершенно точно нужно на море! Вот бросить всё и рвануть на месяцок, а лучше — на два!
Пожимаю плечами и грустно улыбаюсь:
— Конечно, обязательно, но как-нибудь в другой раз, спасибо.
— Где ты, систер, конечно, голова, но иногда просто барашка — барашка… — вздыхает младшая, — И всё же подумай, ну, переживут же они без тебя немножко?
— Да, да, — покорно киваю.
Согласная я, на всё согласная, только отстань от меня, и так тяжко от взбаламученных воспоминаний. Было же? И тёплый ветер, и стрекот неведомых насекомых по вечнозелёным кустам вокруг и руки его, сильные, надёжные, такие, что всегда защитят, поддержат, помогут.
Где всё это? Почему сейчас так холодно и пусто?
Выхожу подышать подальше от бурного веселья, и, глядя на засвеченное городской иллюминацией небо, ощущаю не свободу от забот, как надеялась, а гулкое и беспросветное одиночество.
Остаток Шушиной отвальной тихо пью в уголке свой улун.
А перед тем как сесть в прибывшее за ней такси, Полинка обнимает меня, заглядывает в глаза и очень увещевающим тоном предлагает:
— Ну, если не на море, тогда, может, хоть к психотерапевту сходишь? Просто поговорить, а?
7. Ульяна. Май. Санкт-Петербург
Если обычный день у меня начинался подъёмом в 6 — 30 утра, в «опасные, ремонтные» дни — в шесть ровно, то чего я так возмущалась, интересно? Мысль эта мягко перекатывалась внутри гулкой и пустой черепной коробки, пока я шоркала во рту гостевой зубной щёткой в Шушиной ванной в, не верю глазам своим, четыре — тридцать утра! Боги, за что?
Две сонные мухи медленно и печально проглотили по чашечке гудронного цвета и крепости кофе, запустили посудомойку, выпнули на лестничную клетку пару чемоданов и три сумки. Затем, по традиции, присели на дорожку и уныло пошлёпали навстречу новому дню. Как раз из-за горизонта соседних крыш показался первый солнечный лучик.
Майская утренняя Питерская прохлада меня слегка взбодрила. Шуша же, мелко трясясь в шортах и лёгком коротком топе, пробормотала, забираясь в машину:
— Валить, валить отсюда надо! Лето почти уже, а такой дубак!
— Надо нормально одеваться в такую рань, а не на погоду сетовать, — из вредности не смолчала я. А чего она? Сейчас сама к тёплому
