Если ты простишь - Анна Шнайдер
Уверен, поэтому и не стала изменять мне по-тихому, а открыто написала, что собралась делать. Это была попытка усидеть на двух стульях — и в душу мне нагадить, и сделать это с должным уважением.
Недальновидная дура.
Я тебя любил. За все эти годы не было и дня, когда бы я подумал: а не посмотреть ли налево, — несмотря на то, что вариантов было очень много. Мне нужна была только ты, только наша с тобой семья.
Возможно, если бы Лида занимала в моей студии руководящую должность или если бы основала какой-то свой бизнес, за который несла бы стопроцентную ответственность, — она бы научилась стратегическому мышлению и, наверное, поняла бы, что в скором времени неизбежно приползёт ко мне обратно и услышит от меня то, что услышала.
Но ответственность — это не про Лиду.
Увы.
5
Вадим
Несмотря на то, что я накрылся одеялом с головой, всё равно слышал, как в соседней комнате — это была наша бывшая спальня — Лида ходит из угла в угол. Порой мне хотелось встать, пойти туда и сказать, чтобы она наконец села или легла и перестала стучать мне по мозгам. Никогда не понимал этой дурацкой привычки мельтешить. Но в этом была вся Лида — паникуя или нервничая, жена могла пробежать целый километр туда-сюда по комнате или изорвать кучу салфеток. Вот только раньше это не особенно раздражало. Как я шутил, когда Лида останавливалась и извинялась: «Главное, что ты ногти не грызёшь, этого я бы тебе не простил».
У меня было предположение, что, выждав некоторое время, Лида захочет исправить своё положение. Войдёт в кабинет в соблазнительном нижнем белье или даже без него, попытается нырнуть под одеяло. Естественно, я бы её выгнал, но попытки такой ожидал.
Однако Лида не пришла, и это значило, что жена в кои-то веки здраво оценивает ситуацию. И нет, меня совсем не огорчило, что она не пришла. Несмотря ни на что, я не хотел быть грубым с Лидой, а если бы она пришла, мне пришлось бы нагрубить ей.
Я был разочарован в Лиде не только как в жене, но и как в матери.
За прошедшие две недели я понял, что жена не справлялась со своими материнскими обязанностями. Она даже за зубами Ариши умудрилась не проследить и упустила два кариеса.
Кроме того, выяснилось, что Лида практически не занималась с Аришкой уроками, и большинство Аришиных успехов в учёбе связано исключительно с собственными усилиями дочки. Я понял это со слов Арины, когда она попросила меня помочь ей с уроками, но не испытывал сомнений, что так оно всё и было. Моя дочь не из тех детей, которые все заслуги приписывают себе. Конечно, есть и большой плюс в том, что Арина самостоятельно училась, но всё же возникает вопрос: в каких облаках витала её мать всё это время? И когда начался этот полёт?
Конечно, я знаю, что Лида любит дочь. Просто делает это так, как умеет, — паршиво.
Пока Лида неизвестно где таскалась со своим проклятым саксофонистом, я часто вспоминал нашу совместную жизнь. И поражался тому, как много в ней было счастливых моментов. По правде говоря, у меня не получилось вспомнить вообще ничего по-настоящему плохого, каких-то скандалов, истерик, расставаний. И от этого поступок жены казался ещё неожиданней и подлее.
Сразу же после прочтения того сообщения от Лиды я понял, что мне нужен развод. Но принимать решение на эмоциях — проигрышная стратегия поведения. Поэтому спустя пару дней, которые прошли в некотором оцепенении и неверии, что Лида действительно решила уйти, я погрузился в анализ сложившейся ситуации.
Неделю назад я написал в два столбика плюсы и минусы развода. Затем плюсы и минусы сохранения брака. В начале для себя, так как себя знаю лучше. Потом такой же список я набросал для Арины, а после — чтобы лучше увидеть всю картину происходящего, — и для Лиды.
Оказалось, что в случае сохранения брака в нынешнем виде последствия для Арины могут быть более разрушительными, чем если мы с Лидой разведёмся.
Но что меня больше всего ужаснуло, так это то, что главным пострадавшим, причём как от развода, так и от сохранения семьи, будет Арина. Конечно, я догадывался, что всё обстоит именно подобным образом, но, увидев эти предположения наглядно в виде длиннющих списков, понял, что сложнее всего простить не измену — хотя её тоже непросто, — а предательство Лиды по отношению к Арине. Да, Лида не говорила, что бросает дочь, но ей стоило заранее подумать и представить, какой удар нанесёт наш развод Арине. И для начала сделать что-то другое, например, найти семейного психолога или попытаться хотя бы поговорить со мной. Да что угодно надо было сделать, а не убегать сразу в закат. Чёрт со мной, но не с дочкой. Стоило просто представить, что значит столкнуться с необходимостью выбирать между двумя родителями. Не должны на детей десяти лет от роду сваливаться такие судьбоносные задачки. В школе такому не учат.
Я перевернулся на другой бок и посмотрел на пробковую доску, прикреплённую к стене рядом с рабочим столом. Сейчас, в темноте, её было почти не видно, но я и без света помнил, что там находится. На этой доске с помощью разноцветных кнопок я размещал заметки по работе, идеи, какие-то образы, вдохновляющие меня в данный момент, например, картины мастеров разных эпох в формате открыток. И сейчас мне казалось ироничным, что среди открыток, которые я повесил туда пару месяцев назад, ещё до бегства Лиды, находились «Возвращение блудного сына» Рембрандта и эскиз к картине «Явление Христа народу» Иванова.
Конечно, масштаб случившегося с нами совершенно не тот. Разумеется, нет. Просто названия этих историй давно ушли в народ и стали нарицательными, и в этом народном смысле я увидел злую иронию над возвращением Лиды.
А что случилось с нами? Всего лишь очередная маленькая трагедия, каких на свете не счесть. Каждый день кто-то сходится и расходится, женится и разводится. Каждый божий день.
Естественно, разрушение одной конкретной семьи — ничтожное событие для всего мира и общечеловеческой истории. Но для членов этой семьи случившееся — катастрофа мирового масштаба и самая трагичная вещь в мире.
Нет, Лида, я не прощу тебя. Никогда.
6
Вадим
Я проснулся по будильнику в пять пятьдесят пять, как обычно, чтобы успеть перед завтраком пробежаться в парке. Ноябрь решил проверить
