Судьба. - Олег Юрьевич Полетаев
— Лёлик, почему у тебя руки в крови? — Виктор с тревогой поинтересовался. Лёлик отмахнулся.
— Пустяк, не обращайте внимания, я порезался.
— Как тебя угораздило так порезаться? — Лёлик опять как-то устало отмахнулся.
— Или помой руки, собери портфель и надо выдвигаться, скоро перерыв в расписании на два часа, через полчаса надо быть на станции — Роман начал раздражаться, он не понимал причину столь дурацкого поведения Лелика. Тот, в свою очередь внимательно слушал друзей, переводя взгляд с одного на другого. Через пять минут он встал и направился к выходу. Стоя у дверей, он повернулся и как-то сухо произнес:
— Езжайте без меня, я уеду позже. Надо сдать постельное кастелянше, заглянуть в техникум и попытаться решить один вопрос.
Друзья, услышав его решение, обняли его на прощание и забрав вещи вышли из комнаты.
Спокойное течение занятия, проходившего в одной из многочисленных аудиторий техникума, было нарушено появлением директора, который решил лично представить нового учащегося, поразительно контрастирующего с ним самим. Все внимание, присутствующих на занятии, было приковано к удивительному персонажу, обладавшему удивительными внешними данными. Его несоразмерно большая голова двигалась из стороны в сторону в такт частым сменам опорной ноги. Рассеянный взгляд, обладающий приличной долей инфантильности, невольно блуждал по аудитории. Директор, призвавший одногруппников относиться к своему новому товарищу с уважением и пониманием, закончил знакомство и попрощавшись, двинулся на выход из аудитории. За те секунды, которые понадобились для того, чтобы он покинул аудиторию, учащиеся успели подняться со своих мест, соблюдая обязательную процедуру прощания с директором колледжа. Преподаватель, указав новичку на свободное место, продолжил занятие, предварительно вписав в журнал его фамилию.
В перерывах между занятиями новичок держался обособленно, что далеко не всем нравилось. Первым, кто решил с ним пообщаться, был беспокойный, белобрысый паренёк, которого за глаза многие называли просто мажором. Его отец, занимавший высокую должность и имеющий большие полномочия, мало уделял внимания в воспитании своего отпрыска, что несомненно отражалось на его поведении.
Попытка пообщаться ни к чему не привела, новенький разговор поддерживать отказался, стараясь отстраниться от подошедшего, для чего, он предпринял несколько попыток отойти в сторону. Мажор, не привыкший к такому отношению к себе, невольно начал раздражаться, напряжение в разговоре нарастало, грозившее из словесной перепалки перерасти в рукоприкладство. Все, кто наблюдал за этим диалогом, давно призывали отвязаться от нелюдимого субъекта, но их попытки урезонить одногруппника были безуспешны. Мажор, первым нанесший удар, достойного отпора не получил, что ещё больше его раззадорил. Он наносил удары в область живота, наблюдая за реакцией избиваемого. Не ожидавший такого напора новичок, сделал неуверенную попытку нанести ответный удар, чем сумел развеселить всех присутствующих. Удар получился смешной, сразу выдавший полное отсутствие бойцовского опыта ведения драки. Один взгляд на его кулак, пробуждал безудержный смех. Он держал четыре пальца прижатыми к ладони, а большой палец оставлял поднятым, что выглядело весьма комично. Мажору быстро расхотелось избивать неуклюжего увальня, и он присоединился к остальным, продолжая улыбаться. Выражение его лица давало понять, что он первый раз в жизни видел такого размазню, привыкшего к тепличной жизни домашнего мальчика. Родители всячески оберегали его от улицы. Только один из присутствующих постарался пристыдить своих товарищей, акцентируя внимание на том, что их ровесник отставал от них в физическом и интеллектуальном развитии. Единственного здравого парня звали — Виктор. К его мнению прислушивались и его резкое заявление резко убавило количество улыбок.
— Таким надо помогать, а не смеяться над ними — он смотрел на всех с укором — с сегодняшнего дня я беру его под свою защиту, кто посмеет наезжать на него, будет иметь дело лично со мной! — его взгляд при этих словах не позволял в этом усомниться.
Леонид, именно так звали несуразного парня, заселился в общежитие. Живший с Виктором сосед по комнате, был вынужден перебраться в другую комнату, освободив место для Леонида. Конечно, по имени его почти не называли, очень быстро, учитывая его безобидный добродушный нрав, за ним прочно закрепилось прозвище — Лёлик.
Его физические недостатки старались не замечать. Его походка, отличавшаяся неестественностью, имело большое сходство с теми, кто передвигался на протезах при полном отсутствии ног. Корпус его был всегда наклонен вперёд, ноги удавалось немного приподнимать, он как бы подтаскивал ноги передвигаясь шаркающей походкой. При ходьбе неестественная походка, заставляла его поворачиваться корпусом из стороны в сторону, голова при этом оставалась почти неподвижной, что невольно добавляло комизма, хотя смеяться в данной ситуации было грешно.
От физкультуры он был освобождён, да и учеба давалась ему с большим трудом. Виктор, несмотря на реалии, не хотел с эти мириться. Относящийся крайне негативно к выпивке и курению, он каждое утро заставлял Лелика делать утренние пробежки, прививать любовь к перекладине. Первые попытки показали всю тщетность подобных экспериментов. Лёлику все давалось очень тяжело и выглядел он при этом крайне нелепо. Бег, если можно было его так назвать, не давался ему вовсе, он с трудом волочил ноги. Разумеется, были и падения, после которых Лёлик отказывался подниматься с земли, упрашивая Виктора его пощадить и отпустить в общежитие. В такие моменты, наставник, с изрядной долей презрения, настаивал на продолжении истязания жирной неуклюжей тушки Лелика. Перекладина и брусья ему внушали какой-то подсознательный страх и попытки овладеть этими снарядами были для него верхом безумия. Большим достижением были те моменты, когда ему удавалось повиснуть на перекладине или встать на брусья. Тело его при этом начинало лихорадочно трястись, выражая максимальное напряжение.
Спустя несколько недель наметился некоторый прогресс в занятиях, Лёлик перестал трястись стоя на брусьях, на перекладине получалось немного приподнимать свою тушку. Походка у него стала уверенней и не казалась теперь такой неуклюжей, на что несомненно многие обратили внимание.
Еще труднее Лёлику давалась учеба. Ему неплохо справлялся с гуманитарными дисциплинами, но что касалось точных наук, все было плохо, осознание этого факта действовало на него угнетающе. Он трепетал перед заданиями по математике, физике, химии, технологии, начертательной геометрии. Человек, с тонкой душевной организацией и умеющий поддержать разговор на различные темы, плохо писал, допуская грубые ошибки. В нем удивительным образом соединялось несоединимое.
Виктор, в свободное время зачитывающийся какой-нибудь книгой, нередко обращал внимание на поведение Лелика, который мог сидя на кровати или стоя у окна мог подолгу смотреть в одну точку, не проронив при этом ни одного слова. Что творилось у него в голове в этот момент, оставалось загадкой.
В один из дней, когда на выходные, студенты, живущие в Подмосковье, разъезжались по домам, Лёлик пригласил Виктора в гости, обосновывая
