Рассказы, изданные на бумаге. Проза - Александр Тимофеевич Филичкин
Я поднялся с кровати, быстро оделся и вышел из дома. Смотрю перед нашим крыльцом, сидит какое-то страшное чудище. Большое, лохматое и удивительно жуткое. Оно имело невероятно огромную голову, размером с ведро. Я испугался, но не стал показывать виду перед своими детьми. Собрался всё-таки с духом, и подошёл к животному ближе.
Выяснилось, что от сильного холода вся шерсть кобеля встала дыбом. Кожа на морде слегка обморозилась и чуть-чуть отекла. Так что, голова у него стала казаться в полтора раза больше, чем раньше.
Уши тоже распухли, и торчали в разные стороны, как листья подсолнуха. Плюс ко всему, он время от времени гулко чихал. Вид у Виктора был потрясающе жалкий. Даже сердце у меня защемило.
И тут и начались большие мучения. Вместо того, чтобы как следует отдохнуть в воскресенье, поспать лишний час и немного полежать на диване, пришлось мне немедленно впрягаться в работу.
То есть, брать в руки лопату. Идти к гаражу и откапывать стальные ворота, засыпанные слежавшимся снегом почти что, на метр. Затем заводить мой старенький автомобиль, сажать кобеля в промёрзший салон и везти через город, в собачью лечебницу.
Нужно сказать, что машина всю ночь была на сильном морозе. Я очень долго возился с мотором, и крутился на улице, считай, целый час. К когда наша старушка, наконец, завелась, я так сильно замёрз, что проклинал всё на свете. В том числе и тот памятный день, когда согласился оставить щенка.
В лечебнице мне спокойно сказали: – Ничего страшного нет. Собака у вас молодая, вот и слегка обморозилась. Пусть посидит пару дней в теплом месте, нормально питается и всё быстро пройдёт. От кашля, давайте перед едой пару ложек лекарства.
Мне сразу же выписал короткий рецепт. На этом и кончился визит к молодому кинологу. Однако за десять минут общения с ним, пришлось выложить столько, сколько я получал за день работы.
Я тихонечко выругался, посадил пса в машину и поехал обратно. По дороге мне снова пришлось раскошелиться. Я зашёл в ветеринарную аптеку, где купил по рецепту пол-литровую бутылку лечебной настойки.
К обеду мы вернулись домой. Сначала я успокоил моих ребятишек. Мол, с Виктором, всё в полном порядке, он не умрёт. Потом объяснил недовольной жене, зачем притащил в дом бутылку, плеснул в стаканчик две ложки снадобья и пошёл за собакой.
Я привёл Виктора с улицы в кухню, крепко зажал его между коленями и запрокинул ему опухшую голову. Левой рукой я открыл зубастую пасть. Пальцами правой, взял стаканчик с настойкой.
Пёс тут же учуял запах лекарства и стал вырываться. Не обращая на это внимания, я вылил микстуру в горло животного. Кобель сильно закашлялся, но проглотил вонючую жидкость. Затем прямо на кухне мы покормили больную собаку.
Пока я мыл руки с мылом, зверь быстро поел и куда-то исчез. Никто не заметил, как это случилось. Мы переглянулись, пожали плечами и стали искать его по всему нашему дому.
Мы осмотрели спальни детей, коридор и веранду, кладовую и сени. Нигде его нет. Решили, что он как-то смог открыть наружную дверь и умчался на улицу, в свою прекрасную будку. Мы махнули на собаку рукой, и пошли все в гостиную.
Оказалось, что всё это время, пока мы скакали по дому, пёс вальяжно лежал на софе, причём на месте хозяина. Там, где всегда лежал я.
– Ах ты, сукин сын, – закричал я на него: – а ну пшёл немедля с дивана!
Виктор сделал очень провинившийся вид и бочком спрыгнул на пол. Он низко повесил опухшую голову, тихонечко кашлянул и уныло поплёлся к двери. Кипя от раздражения, я устремился за ним и вытолкал наглеца за порог.
И тут мои дети принялись голосить: – Врач сказал, что Виктору нужно пожить в домашнем тепле!
Ребят поддержала жена и сурово сказала: – Холодно сейчас во дворе. Хотя бы будку ему чем-то обшил.
Пришлось мне забросить остальные дела и заняться утеплением домика. Я взял несколько старых картонных коробок и разорвал их на большие куски. Потом, нашёл гвозди и молоток и переоделся в короткую ватную куртку и такие же утеплённые брюки, в которых зимой работаю по двору. Утеплившись, как следует, я двинулся к двери на улицу.
Вышел я на крыльцо, а там мороз градусов двадцать, если не больше. Я зябко поёжился и направился к домику пса. Откуда-то из-за сарая выскочил пёс. Виктор уселся рядом со своей конурой, и стал с большим интересом за мной наблюдать.
Когда я строил деревянную будку, то мне в голову стукнула здравая мысль, не стоит делать лаз в неё очень большим. Мол, зимой, с маленьким входом псу будет гораздо теплее. Ну, как решил, так и сделал.
На свою же беду, я вырезал вход без учета того, что мне самому когда-то придётся в него залезать. И теперь, мне пришлось изрядно помучиться. Сначала я кинул в домик все материалы.
Потом лёг на промёрзшую землю, и с ощутимым трудом втиснулся в дырку по пояс. Там повалился на спину, взял молоток и короткие гвозди, и стал изнутри прибивать, толстый картон на стенки и кровлю.
В тёмной будке мне было неудобно и тесно. Я постоянно ворочался с боку на бок и часто дёргал ногами, чтобы лечь поудобнее. В таких несусветных мучениях прошло минут тридцать, и я почти завершил всю работу.
Именно в этот момент, псу надоело сидеть без всякого дела. Изнывая от скуки, он немного побегал вокруг и решил со мной поиграть. Он схватил меня зубами за ногу и дёрнул. Я завопил от испуга и сильно рванул лодыжку к себе. Пёс резво отпрыгнул в сторонку.
Однако, как только я снова застучал молотком, зверь вернулся назад и крепко схватил меня за другую ступню. Я опять заорал и попытался собаку, как следует пнуть. Он ускользнул от удара и сел рядом с будкой. Минуту спустя всё повторилось опять. Затем ещё, и ещё.
Но самое неприятное, заключалось не в этом. Дело всё в том, что с каждым разом Виктор хватал меня за лодыжки намного азартнее и, соответственно, гораздо больнее. Я же мог только злиться на глупого и, как оказалось, очень вредного пса. Так продолжалось
