Дворянство. Том II. Ступай во тьму - Игорь Игоревич Николаев
Таким образом, заключил правовед, в данном случае он не видит оснований для каких-либо репрессий и осуждения победителя. Убитый юноша подменил Честь и Богобоязненность жадностью и мирским расчетом, и было ему отмерено его же мерой. Таково квалифицированное заключение глоссатора Ульпиана из Пайт-Сокхайлхея, магистра простых и сложных судебных задач, асессора надворного суда Его Высочества. Кое заключение оный магистр готов при необходимости обосновать и защитить перед любой аудиторией, будь то собрание людей чести, королевский либо императорский суд или же коллегия цеха правоведов.
К «телу» письма магистр добавил приписку, уже неофициальную, оформленную как частное мнение. В ней Ульпиан порекомендовал апелле предать забвению прискорбное событие и не упоминать о нем более в силу того, что подобные казусы, будучи явленными граду и миру, смущают нравы черни, побуждают низы общества к ненужным размышлениям о природе дворянства. Однако имеет смысл учитывать прецедент в дальнейшем, потому что наступают тяжелые времена, когда недостойные умы пытаются шатать устои, повергать традиции, в общем безобразничать. Освященный веками институт судебного поединка все чаще подменяется низменной дуэлью, в которой оппоненты не передоверяют себя Господу в атрибуте Судьи всех судей, а словно презренные бретеры ищут возможность совершить безнаказанное убийство. Это недопустимо по законам людским и Божьим.
Елена поставила точку, убрала трубочку-стилос подальше, избегая финальной кляксы, осторожно подула на пергамент, чтобы чернила быстрее подсыхали. Мэтр достал очки, похожие на складной лорнет с короткой рукоятью (хотя возможно это и был настоящий лорнет, Елена плохо разбиралась в таких нюансах), внимательно перечитал послание, размеренно кивая на каждой строчке, морщась и шевеля губами. Затем надиктовал несколько уточнений, дополнил пару формулировок и указал:
- Теперь перепиши.
- Надо скребок, - деловито сообщила женщина. – И бумагу. Перенести правленый текст, очистить пергамент и записать набело.
Ульпиан глянул на нее как на умалишенную и протянул новый лист пергамента. У Елены отвисла челюсть при виде такого шика
- Это Закон, юница, - назидательно вымолвил правовед, отчетливо проговорив «Закон» с большой буквы. – А Закон и Правила следует уважать даже в малости. Этот лист мы используем после для чего-нибудь иного.
С точки зрения Елены все это звучало как-то непоследовательно, с другой стороны – почему бы и нет? Хозяин барин, если у него много пергамента и денег, значит, может тешить свои комплексы как сочтет нужным. Пока женщина водила трубочкой-тростинкой, чуть прикусив от усердия язык и думая, как следует понимать это «мы», Ульпиан расхаживал у нее за спиной, что-то тихо бормоча себе под нос. Затем проверил текст в последний раз, красиво подписал, заняв сложнейшим росчерком все свободное пространство листа, сложил, запечатав сургучом престижного и дорогого цвета «зеленый папоротник», наиболее близкого к тому, которым имели право пользоваться лишь дворяне и привилегированные цеха. Приложил складную печать, на которой было вырезано то ли ведро с ручками, то ли стилизованная чернильница - и дело завершено.
- Пойдешь ко мне писцом? – отрывисто спросил мэтр. – Прошлого я выгнал. Рука легкая, но пьянь и дурак. Нужен другой.
Елена добросовестно задумалась и вдруг обнаружила, что нет ни единой причины для отказа. Более того, было бы интересно и весьма полезно глянуть, что из себя представляет закон Ойкумены. С местным правосудием женщина сталкивалась регулярно и часто, но вместе с тем крайне однобоко, в качестве тюремного лекаря. А вот как люди попадают в тюрьму, Елена представляла смутно.
- Я из «Смешной армии», - честно уточнила она. – Мы не властны над своей судьбой. Могу служить, пока не вмешаются обстоятельства.
- Сгодится, - кивнул мэтр. - Приемлемое условие. Жалованье две копы в неделю без кормления.
О, подумала Елена, а хорошо быть юристом! Две серебряные монеты это зарплата приличного каменщика и больше чем получает хороший паж, которому платят за неделю от силы полторы копы, чаще всего одну. Хотя, с другой стороны, господин обязан пажа кормить и одевать.
Они быстро обговорили дополнительные условия, то есть протяженность рабочего дня, возможность Елены отлучаться для тренировок и так далее. В результате размер жалованья похудел до «пажеского», зато график оказался более чем льготным. Женщина рассудила, что голод ей пока в любом случае не грозит и потому не следует пренебрегать учением Пантина.
- Договорились, - с этими словами Елена взяла серебряную трубочку, демонстрируя готовность начать прямо сейчас.
- Отлично, - хлопнул в ладоши Ульпиан. - Эй, хозяин! Свечей сюда! Все, что есть! Теперь вот… бери бумагу. Пергамент сэкономим. Следует написать судебное письмо. Итак…
Он задумался еще минут на пять-семь, пока староста лепил свечи куда придется, освещая комнату. Затем Ульпиан приступил к новой диктовке, радикально сменив форму и язык изложения.
- Я полагаю, что недопустимой является апелляция супруга к формальному праву на убийство жены в том случае, когда жена предположительно злоумышляет против мужа с намерением причинить ему вред до смерти, и оный муж располагает непоколебимой уверенностью в грядущем деянии. Ибо сие, именуемое «разводным убийством», лишает содержания саму душу правосудия, то есть установление истины и вынесение приговора лишь судом или иной инстанцией, суровой и беспристрастной, например сюзереном либо собранием достойнейших и благородных дворян. Проистекает данная максима из следующих соображений…
Да, подумала Елена, прилежно записывая слово за словом, здесь я многому научусь. Главное - слушать внимательно. Может это и есть везение? Может, наконец, закончились мытарства и «трудный хлеб»?..
Было бы хорошо.
_________________________
Молотилка дубинами в смазанной жиром коже - реальный исторический эпизод, имевший место в 1455 году:
https://vk.com/wall-21105920_1623
Отметим, что бой произвел крайне тягостное впечатление даже на привычную ко всему военную аристократию.
Также, насколько отличался судебный поединок от привычной нам дуэли, показывает, например, схватка между вором Томасом Уайтхорном и рыбаком Джамисом (Джеймсом?) Фишером (1456 год). По решению судьи поединщики дрались на посохах из ясеня и заточенных рогах из железа. Когда один из посохов сломался, судьи обезоружили второго бойца, чтобы вновь уравнять шансы. «И затем они кусали зубами, так что кожа от одежды и от плоти была прорвана во многих
