Журнал «Если» - «Если», 2005 № 03

Они — нечто большее.

Можно ли с ними общаться. Можно ли общаться с НИМ.

Марк снял очки и задумчиво погрыз дужку: «Что мне действительно надо, это старая добрая партия в шахматы».

Он сел, сделал большой глоток чая, потом потянулся к зеленой кнопке, мгновение поколебался и — нажал.

Перевела с английского Татьяна МУРИНА

© Carl Frederick. The Study of Ants. 2003. Публикуется с разрешения автора. Первое издание — журнал «Analog», 2003.

Николай Теллалов

Корона империи

Стояла ранняя весна. За окном гостиной высились панельные дома, но душа просила иной картинки. Поэтому я решил выйти на кухонный балкон. Здесь, под облачным небом, Город оставался по другую сторону дома. К тому же панельная махина поглощала уличные шумы — вой троллейбусов, скрежет трамваев, гул и рокот машин. Обычно после обеда поле оглашалось криками детей, но в тот день ребята еще не вернулись из школы, и было тихо, то есть достаточно тихо, чтобы погрузиться в собственный мир, отрешившись от прелестей цивилизации. Я отдыхал, покуривая сигарету. Что-то защекотало мне руку, я даже вздрогнул — настолько глубоко ушел в себя.

Муравей. Точнее, крылатая принцесса своей крошечной расы. Я стал разглядывать ее. После утомительного полета она приводила себя в порядок — подергивала усиками, отряхивала пыль с головки, расправляла крылышки. Я поднес кисть руки почти вплотную к глазам. Букашка была тоненькая, изящная, черная, как капелька смолы, а на крыльях у нее переливалась радуга, хотя солнца не было и в помине.

Я посмотрел, уж не сломала ли она крылышки, и вдруг мелькнула мысль: что за судьба ждет это маленькое создание? Ведь ее может склевать птица или растоптать чей-нибудь башмак, она может утонуть в луже с разводами от бензина и машинного масла. Но если все эти неприятности обойдут ее стороной, то эта принцесса сможет, пожалуй, создать свое маленькое королевство, которое со временем превратится в великую муравьиную империю… Я рассматривал ее, такую маленькую, хрупкую, беззащитную, размышляя о том, что, в сущности, природа довольно беспощадна и равнодушна к своим чадам. Хотя у этой шестиногой крылатой принцессы есть шанс сделать то, что и людям-то редко под силу… иначе империи и великие державы росли бы, как грибы после дождя… Дождь… вот он сейчас, наверное, стал бы для нее катастрофой. И мне вдруг захотелось, чтобы именно эта крошка — и никакая другая из миллионов ее сестер — выжила и смогла осуществить то, ради чего взлетела — первый и последний раз в жизни.

И тогда она взглянула на меня.

Да, принцесса повернула головку, и черные бусинки ее глаз остановились на моем лице. Я понимал, что это полная чушь, что эти кругляшки совершенно не похожи на человеческие глаза, но не мог отделаться от ощущения, что в этот момент она меня разглядывала… и даже оценивала.

И наконец сделала выбор… и позвала за собой.

Я стоял среди леса, среди невиданно могучих деревьев, корни которых вздымались над землей, как гигантские щупальца, покрытые грубой и сморщенной кожей. Кроны взлетали на головокружительную высоту, а внизу простирались целые лабиринты пещер, состоящие из земли и огромных корней со свисающими мхами.

Честно говоря, я обратил внимание на эти деревянные чудовища гораздо позже, потому что первое, что захватило меня целиком и полностью, была она. Королева.

Я окрестил ее так сразу же, едва увидев. Никакое другое слово — да и это слишком бледное — не соответствовало гордой осанке, величественно вскинутому подбородку и сиянию абсолютной власти, исходящему от нее.

Длинные смоляные волосы, ниспадая, почти полностью скрывали ее фигуру, однако под черным шелком все же угадывалась причудливая ткань ее одежды. Потом я понял, что это не ткань, а прошлогодний лист, черно-коричневый, еще влажный. Кожа у Королевы была смугловатой, но на фоне волос и листа вся она светилась, как восковая. Более стройной девушки мне не приходилось встречать. Более красивого лица, хотя несколько холодноватого и сдержанного, я еще не видел. Оно было жестким и нежным, суровым и мягким… Неописуемым.

У нее были настолько черные глаза, что граница между зрачком и радужкой не обозначалась. Глаз — сплошной огромный зрачок. Белки голубые. Брови, ресницы, скулы, нос, губы — особенно губы — были просто пугающе красивы.

Она смотрела внимательно, не улыбаясь, не морщась. А я уставился на нее и слова не мог вымолвить, сбитый с толку, смущенный ее спокойствием, и сам казался себе недотепой, простаком. Она была настолько недоступной и далекой, словно нас разделяли миллионы световых лет. Я сжался от одной мысли, что прикоснуться к такой женщине возможно только в мечтах. Смотреть на нее было невыносимо, но не смотреть — просто нельзя.

Внезапно Королева что-то заметила за моей спиной, мне показалось, что от страха глаза стали еще больше. Но я не оборачивался до тех пор, пока она жестом не приказала мне сделать это.

В животе похолодело, а сердце заколотилось, готовое выпрыгнуть из грудной клетки. У меня был Соперник.

Он походил на гладиатора и был примерно на голову выше меня. Гора мускулов, мощный торс. Чресла опоясаны набедренной повязкой из крупных опавших листьев, на ногах — сандалии из сплетенных корешков. Он сжимал короткий, отполированный до синевы меч. Его плечи и грудь, живот и колени украшали коричневатые накладки. Приглядевшись, я понял, что это не доспехи. Просто кожа в этих местах затвердела и ороговела, как панцирь у жука. Я видел шрамы на его теле, вздутые вены — от них веяло смертью. Голову Соперника венчало нечто похожее на шлем — огромная скорлупка грецкого ореха, украшенная рогами. Рога потемнели, очевидно, от крови противников. В прорезях шлема я увидел черные холодные глаза воина. Они имели удивительное сходство с ясными очами Королевы… В них, как и в ее глазах, я не заметил ни задумчивости, ни волнения.

Казалось, еще мгновение, и он сделает выпад, чтобы отнять у меня жизнь. Наверное, почувствовав это, я оглянулся на Королеву — чтобы посмотреть на нее в последний раз…

Она протягивала мне меч, бесшумно подойдя почти вплотную, и я почувствовал ее пьянящий и завораживающий аромат.

Я взял оружие, даже не осмелившись коснуться руки Королевы, отчего ее взгляд чуть-чуть потеплел, но, может быть, мне это только показалось. Набрав в легкие воздуха, я обернулся к противнику.

Он даже не пошевелился. Ждал — равнодушный и самоуверенный. А моя отвага тут же испарилась, уступив место глубокому отчаянию — не пройдет и минуты, как я буду мертв, а он и она…

Именно отчаяние толкнуло меня вперед, но никак не храбрость. По реакции моего противника я понял, что в схватке с ним у меня нет ни малейшего шанса на победу. Уверенный в своем успехе, он стоял неколебимый, как скала.

Он был воин, а я — его очередная глупая жертва.

Мне так захотелось еще раз взглянуть на Королеву, на эти плечи, стройную фигуру, губы, глаза… Но удержали стыд и страх, и я бросился в атаку, словно в омут головой…

Он мог встретить мой неуклюжий выпад, небрежно его отбить и нанизать меня на черное острие — и это было бы логичным и естественным итогом схватки.

Меня спасли исключительно моя неловкость и неумение обращаться с холодным оружием.

Я сделал выпад, замахнулся и… слабая рука выпустила рукоять меча. Я замер как вкопанный, но клинок по инерции продолжал лететь вперед.

По чистой случайности меч вонзился точно в солнечное сплетение Соперника, туда, где между ороговевшими пластинами была маленькая щелочка, которая то увеличивалась, то уменьшалась в такт его дыханию. Клинок вошел невероятно легко, и мне даже показалось, что я услышал, как его кончик уперся в позвоночник противника. И остановился, до половины застряв в плоти страшного воина. Кожа Соперника стала мраморной, взгляд потускнел и угас, тонкая струйка крови вытекла на пластины живота, другая показалась из уголка открытого, словно в крике, рта. И враг беззвучно рухнул на спину.

Я стоял и тупо смотрел, не веря в свою победу. Наконец меня пробила дрожь.

Но Королева знала, что делать.

Она подошла к поверженному воину, извлекла меч из мертвого тела, сложила ладони и подставила их под текущую струйку крови. Потом посмотрела на меня и протянула мне этот живой кубок.

Пей, сказали ее глаза. Они блестели. Губы приоткрылись, словно для поцелуя.

Я не стал отворачиваться. Встал на колени, но пригубил не сразу. Сначала погладил ее по щеке. Она нагнула голову и на миг прижала кисть моей руки к своему теплому плечу. А потом настойчиво поднесла сложенные ладони к моим губам и снова посмотрела на меня повелительно.

И тогда я понял, что ради нее готов на все. И я испил кровь своего врага.

А потом Королева повела меня в пещеру, под корни дерева-великана, и там, на белесом мхе, я понял: до сих пор я не имел представления о том, что такое любовь.